Территориальные спор РК и Японии вокруг островов Токто (из ранее опубликованного). Конфликты в азиатско-тихоокеанском регионе

Интересы России в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) многоплановы, но в целом сконцентрированы вокруг двух «полюсов» – вопросов международной безопасности, а также различных аспектов международного экономического сотрудничества в регионе, направленных на развитие устойчивых взаимовыгодных отношений с ключевыми странами региона, в том числе, в рамках продекларированного в 2014 году «поворота на Восток».

Параметры и общее состояние современной «архитектуры» безопасности в АТР в свою очередь напрямую зависят от имеющихся в регионе устойчивых точек узловых противоречий. К таковым прежде всего относятся территориальные споры, которые в силу геополитических особенностей региона имеют существенную морскую составляющую. Отдельные исследователи справедливо отмечают, что в целом для АТР не характерны локальные вооруженные конфликты, вытекающие из территориальных споров. Войн в регионе не было с 1973 года, то есть более 40 лет. Вместе с тем именно в АТР находятся «тлеющие» территориальные конфликты, многие из которых потенциально могут послужить как раз основой для серьезных военных столкновений, а те в перспективе могут выйти за пределы локального театра военных действий и привести к вооруженному конфликту в масштабах отдельного крупного тихоокеанского субрегиона.

Следует также отметить, что главная тенденция в регионе - рост военных расходов. К примеру, по расчетам экспертов Лондонского международного института стратегических исследований, с 2001 по 2013 год номинальные расходы на оборону в странах Азии выросли на 23%. По оценкам Стокгольмского института исследования проблем мира, АТР стал регионом мира с самым быстрым ростом военных расходов - как в абсолютных величинах, так и в отношении доли ВВП. Второе после США место занимает Китай, на который приходится 12,4% расходов в АТР ($112,2 млрд), замыкает тройку лидеров Япония с 5,6% ($51 млрд).

К значимым на сегодняшний день территориальным конфликтам в АТР прежде всего следует отнести ситуацию на Корейском полуострове, а также такие очаги напряженности, как конфликт вокруг островов Сенкаку-Дяоюйдао, конфликт между Китаем и Вьетнамом вокруг ряда островных территорий в Южно-Китайском море (Парасельские острова и острова Спратли), между Японией и Южной Кореей по поводу островов Лианкур. У России есть территориальные проблемы в отношениях с Японией по поводу Южных Курил, а также с США (по разделу шельфовых зон в акватории Берингова моря). При этом характерно, что США традиционно поддерживают Японию в её территориальных спорах с Россией.

Отличительной чертой многих современных территориальных споров в АТР и связанных с ними межгосударственных конфликтов является их преимущественно информационный характер, или иными словами информационно-имиджевая составляющая, играющая существенную роль в «азиатской» международной политике. То есть государства – участники конфликта не стремятся к ведению реальных боевых действий либо к иным силовым проявлениям, компенсируя это соответствующей агрессивной публичной риторикой в форме прямых угроз, претензий и так далее.

Кроме того, существующие в настоящее время территориальные споры являются отражением исторически сложившихся в регионе противоречий на межнациональном уровне. В последние годы потенциал подобных конфликтов усиливается, что видно в том числе по эскалации риторики в подобных ситуациях и даже по отдельным действиям, пусть не военного, но очевидно провокативного и даже отчасти силового характера.

Ярким примером высокого потенциала формально латентного территориального спора в АТР является конфликт вокруг островов Сенкаку-Дяоюйдао, сторонами конфликта в котором являются Япония и Китай – две крупнейшие экономики и два ведущих внешнеполитических игрока в Северо-Восточной Азии (СВА). Этот конфликт иллюстрирует суть современных территориальных споров в регионе и существенную информационную составляющую таких процессов.

Острова Сенкаку (Дяоюйдао) расположены в Восточно-Китайском море. Этот архипелаг, совсем небольшой по площади (общая площадь всех островов составляет лишь около 7 кв. км), в настоящее время стал причиной острых споров между Японией, Китаем и отчасти Тайванем. При этом конфликт можно рассматривать сразу с нескольких позиций – начиная от военной и внешнеполитической и заканчивая экономической и имиджевой. Факт территориального спора является показателем сохраняющейся «узловой» напряженности в отдельных элементах системы безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Сами по себе острова интересны как в политическом (вопрос престижа) и военном (контроль находящихся вблизи островов морских и воздушных коридоров движения), так и в экономическом ключе (вопросы освоения прибрежного шельфа и добычи морских биологических ресурсов в особой экономической зоне вблизи островов).

Эскалация конфликта происходит по нескольким основным направлениям. Можно говорить о том, что по совокупности событий, связанных с островами в последние годы, Китай занимает позицию нападающего и действует в большей степени методами информационных атак на японскую сторону, в то время как Япония в большей степени занимает позицию обороняющегося и концентрируется на формально-юридических аспектах владения островами и фактическом контроле за ними. Таким образом, в рамках конфликта вокруг островов Сенкаку-Дяоюйдао прослеживается два сценария действий сторон конфликта, существенно отличающиеся друг от друга.

Дальнейшее развитие ситуации вокруг островов Сенкаку-Дяоюйдао, вероятно, будет идти в форме продолжающегося внешнеполитического конфликта средней степени интенсивности, включая предполагаемые периодические эскалации-деэскалации. Таким образом, рассмотрение ситуации вокруг островов Сенкаку-Дяоюйдяо дает ясно понять, что указанный территориальный конфликт в современных условиях поддерживается в основном за счет информационных акций его участников. Подобное сценарное развитие характерно и для многих других территориальных противоречий в АТР сегодня.

Говоря о национальных интересах России в рамках проблем территориальных споров в АТР, следует сказать о том, что существует несколько приоритетов.

Так, Россия заинтересована в сохранении своих позиций как стратегического игрока в АТР. Основными традиционными партнерами России являются Китай, Вьетнам и Северная Корея, достаточно активно развиваются связи с Южной Кореей. Развитие отношений с этими государствами перспективно с точки зрения создания системы уравновешенных, сбалансированных связей с ними, исключающей или по крайней мере минимизирующей взаимные претензии стран АТР в их отношениях с Россией.

Основным стратегическим и экономическим партнером России в АТР остается Китай. Вместе с тем, в национальных интересах России – диверсификация этого партнерства в русле развития взаимовыгодных отношений с другими странами Азиатско-Тихоокеанского региона и, соответственно, многофакторное усиление своего влияния в регионе. Основная перспектива – развитие отношений (прежде всего внешнеэкономических) с Республикой Корея и Вьетнамом.

Также России необходимо развивать традиционные направления сотрудничества со странами АТР, такие как энергетическое партнерство, сотрудничество в аэрокосмической отрасли и т.д. Кроме того, большое значение имеет взаимодействие России с международными объединениями в регионе, влияние которых является существенным, такими как АСЕАН, Транстихоокеанское партнерство (ТТП) и т.д., а также в двухсторонних форматах международного стратегического и экономического сотрудничества. Основной стратегической задачей для России в этом отношении является баланс между существующими в регионе противоречиями на стратегическом уровне, прежде всего между США и Китаем.

Стратегически важным для России остается развитие Дальнего Востока как региона, максимально интегрированного в АТР. Здесь на первый план выходят проекты, ориентированные на внешнеэкономическую деятельность и развитие международного сотрудничества, такие как проекты территорий опережающего социально-экономического развития (ТОСЭРы) и свободного порта (порто-франко) во Владивостоке. Существенную роль могут сыграть проекты освоения Арктики и использования Севморпути, в которых хотят участвовать многие государства АТР и СВА.

Развитие международных проектов в АТР и СВА, связанных с российским участием, может напрямую повлиять на вопросы безопасности, в том числе и на урегулирование территориальных конфликтов. Примером является обсуждение проекта реконструкции северокорейского порта Раджин, на базе которого возможна перевалка транзитных грузов и организация грузовых коридоров из Китая через территорию КНДР и Приморский край в другие государства АТР и СВА, прежде всего в Японию. Благодаря такой логистической схеме с участием России будет повышена взаимная заинтересованность Японии и Китая в развитии совместных проектов и ВЭД, что будет положительно влиять и на политическое взаимодействие этих государств, в том числе и по территориальным проблемам.

Подводя итог, стоит сказать, что совместное сотрудничество и хозяйственное использование конфликтных территорий в самом широком смысле – начиная от организации концессий, совместных компаний, выработки условий совместной добычи углеводородов либо добычи морских биологических ресурсов – могут стать достаточно универсальной «матрицей» урегулирования территориальных споров в общей архитектуре безопасности в АТР. Основная задача России в данном отношении – использовать накопленный опыт отношений со странами региона, потенциал российского Дальнего Востока и возможности международного посредничества для усиления своего влияния на вопросы безопасности в регионе, в том числе и на урегулирование территориальных споров.

В данном пункте для дальнейшего расширения понимания контекста, в котором происходит эволюция военной стратегии КНР, будут рассмотрены ключевые конфликты в регионе, в которые вовлечен Китай.

Территориальные конфликты на Южном и Восточном Китае морях, которые вспыхнули вновь, начиная с 2008 г., представляют собой лишь одну малую часть проблем безопасности, стоящих перед АТР. Весь спектр традиционных и нетрадиционных проблем безопасности включает в себя: распространение ядерного оружия (Северная Корея), наращивание вооружений (почти все страны региона), трансграничная преступность, терроризм, пандемии, стихийные бедствия и т.д. Вторая мировая война и последующие военные конфликты в регионе продолжают оказывать влияние на текущие отношения. Некоторые страны до сих пор не заключили мирных договоров. Такое положение дел характерно для России и Японии (Вторая мировая война), а также Северной Кореи и США (Корейская война). Исторические истоки разногласий между Китаем и Японией берут свое начало в еще более отдаленном прошлом (Китайско-японской война 1895 г.). Напряженность в отношениях между Японией и Южной Кореей происходит от оккупации Кореи Японией после русско-японской войны 1905 г.

Нынешние территориальные споры сосредоточены в основном на морских районах или островах и рифах. За последние несколько лет, среди ряда острых проблем в регионе, среди которых ядерная и ракетная программа Северной Кореи, территориальные конфликты в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, а также спор между Пекином и Тайбэем по поводу статуса Тайваня, напряженность ослабла только по тайваньскому вопросу. Но даже здесь, прогресс не является необратимым, пока КНР и Тайвань будутпродолжать преследовать принципиально разные цели. Китай стремится к объединению с островом, в то время как Тайвань хочет сохранить свой статус-кво в качестве де-факто независимой страны.

Несмотря на целый ряд потенциально и фактически конфликтных проблем в регионе, основным структурообразующим фактором для формирования системы безопасности остается противостояние и конкуренция за влияние в АТР между Китаем и США. Данный феномен накладывает свой отпечаток на деятельность всех акторов большинства конфликтов в регионе.

Северокорейская ядерная программа

Военное вмешательство США в дела на Корейском полуострове имеет свои корни в Корейской войне в начале 1950-х гг., в которой Соединенные Штаты поддерживали силы в южной части полуострова против коммунистических сил на севере, помощь которым оказывалась Китаем и Советским Союзом. Сегодня Соединенные Штаты намерены защищать Южную Корею в соответствии с условиями Договора о взаимной обороне между Соединенными Штатами и Республикой Корея. Для этой цели около 29 тыс. военных США дислоцированы на Корейском полуострове. В дополнение к войскам США, немалая часть из 640 тыс. солдат Южной Кореи и 1,2 млн. солдат Северной Кореи размещена вблизи демилитаризованной зоны, что делает этот участок границы одним из самых тяжеловооруженных в мире. В нарушение резолюций Совета Безопасности ООН, Северная Корея продолжает усилия по ядерному обогащению урана и разработкам ракет дальнего радиуса действия. Хотя масштабы программы по обогащению урана в Северной Корее остаются неопределенными, спецслужбы США считают, что КНДР имеет достаточно плутония для производства пяти единиц ядерного оружия.

Как показали недавние военные и кибер-провокации, правительство Северной Кореи продолжает свое агрессивное и непредсказуемое поведение, наращивая усилия по разработке ядерного оружия и ракет дальнего действия. Помимо причинения вреда своим гражданам, действия страны потенциально угрожают всему Корейскому полуострову. В январе 2016 г., Северная Корея провела свое четвертое испытание ядерного оружия, утверждая, что была взорвана первая водородная бомба. Тем не менее, анализ сейсмических показаний и радиации вызывает сомнения относительно того, что какой тип оружия был на самом деле испытан. Продолжая игнорировать международные санкции, в феврале 2016 г. Пхеньян выпустил ракету дальнего радиуса действия для запуска спутника на орбиту, что рассматривается как продолжение испытаний межконтинентальных баллистических ракетных технологий и способствует дальнейшему росту напряженности. Северная Корея продолжает тестировать системы вооружения с 2012 г., включая запуск ракеты дальнего действия Unha-3 в декабре 2012 г. и ядерное испытание в феврале 2013 г. Пхеньян угрожал провести четвертый тест в ноябре 2014 г. после принятия резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, осуждающей нарушения прав человека в Северной Корее. Другие провокации включают ракетные обстрелы в августе 2015 г. районов границы Южной Кореи, известных как демилитаризованная зона, и кибератаки Северной Кореи на американскую компанию Sony Pictures в декабре 2014 г., а также обстрел острова Енпхендо (Южная Корея), который находится примерно в двенадцати милях к югу от побережья Северной Кореи.

Восточно-Китайское море

В 1970-е гг. Китай начал предъявлять претензии на острова Сенкаку/ Дяоюйдао, которые формально были частью территории Японии с 1895 г., за исключением короткого периода в рамках Сан-Францисксого договора. Это экономически значимые острова, которые находятся на северо-востоке Тайваня, имеют потенциальные запасы нефти и природного газа, а также находятся вблизи крупных судоходных маршрутов, и окружены богатыми районами для промысла. Каждая страна утверждает, что имеет экономические права в исключительной экономической зоне (ИЭЗ), которая, согласно Конвенции о морском праве от 1982 года, составляет двести морских миль. Однако, проблема заключается в том, что это пространство исключительной экономической зоны одной страны пересекается с аналогичной зоной другой страны, ввиду того, что море имеет площадь только в триста шестьдесят морских миль. После того, как Китай обнаружил природный газ вблизи области пересечения ИЭЗ в 1995 г., Япония возражает против любого бурения в зоне. По приблизительным оценкам, запасы нефти в спорном районе составляют до 200 млн. баррелей. В апреле 2014 г. президент США Барак Обама стал первым президентом США, кто прямо заявил, что оспариваемые острова подпадают под договор о безопасности между США и Японией, хотя Соединенные Штаты не заняли никакой официальной позиции по конечной принадлежности островов. Случайный военный инцидент или политический просчет/ расчет Китая или Японии может втянуть Соединенные Штаты в прямые вооруженные столкновения с Китаем. Переговоры между Японией и Китаем по разработке механизма антикризисного управления, известного как двусторонней консультативный механизм, начались в 2012 г. Однако переговоры зашли в тупик, когда напряженность достигла своего пика в 2013 г. после того, как Китай объявил о создании зоны ПВО над спорными территориями. После того как Япония и Китай подписали согласованный документ из четырех пунктов, изложив свои разногласия по поводу спорных островов, двусторонние переговоры возобновились в начале 2015 г. Напряженность в отношениях между Японией и Китаем по поводу спорных островов Сенкаку / Дяоюйдао в Восточно-Китайском море утихли в последние месяцы в результате политических переговоров на высоком уровне с целью недопущения опасной эскалации конфликта. Тем не менее, тесные контакты между воздушными и морскими силами обеих стран по-прежнему продолжается. Китайские и японские военно-морские и воздушные патрульные суда продолжают работать близко к области пересечения экономических зон, что делает риск просчета, который может привести к вооруженной конфронтации реальной опасностью.

С апреля 2015 г., китайские самолеты пересекли в воздушное пространство Японии более чем двести раз, что привело к возмущению со стороны японского правительства. Военно-воздушные силы Японии зафиксировали, что количество вторжений в воздушное пространство выросло на 16 процентов, что составляет второй по величине такой показатель с 1980 г. Рост националистических настроений и растущее политическое недоверие усиливают потенциал для конфликта и сокращают возможности для мирного разрешения спора. Хотя китайские и японские лидеры воздерживаются от принудительного установления контроля над Сенкаку/ Дяоюйдао, несанкционированные действия местных командиров могут привести к непреднамеренной эскалации конфликта. Япония также предпринимает ответные действия. Так, например, в понедельник 25 марта 2016 г. Япония разместила на острове Йонагуни в Восточно-Китайском море, что находится в 150 км (90 милях) к югу от оспариваемых КНР островов Сенкаку/ Дяоюйдао радиолокационную станцию для сбора разведывательной информации, что было очень негативно воспринято Китаем.

Южно-китайское море

Китай претендует на установление единоличного суверенитета над Южно-Китайским морем и природными богатствами, которыми обладают недра этого моря. По оценкам, Южно-Китайское море содержит 11 млрд. баррелей нефти и 190 трлн. кубических футов природного газа. На право установления суверенитета над спорной территорией также предъявляют претензии Малайзия, Вьетнам, Бруней, Тайвань, Индонезия и Филиппины. Уже в 1970-е гг., страны стали выдвигать претензии по поводу установления контроля на островах и различными зонами такими, как, например, острова Спратли, которые могут обладать богатыми природными ресурсами. Китай утверждает, что в соответствии с международным правом, иностранные военные силы не имеют права вести деятельность по сбору разведывательной информации, например, проводить разведывательные полеты, в его исключительной экономической зоне (ИЭЗ). По мнению Соединенных Штатов, страны должны иметь свободу судоходства через ИЭЗ и не обязаны никого уведомлять. По мнению США и иных акторов АТР, территориальные претензии Китая угрожают благополучию морских каналов связи, которые являются важными морскими транспортными артериями, которые облегчают торговлю и движение военно-морских сил других стран. Общая стоимость ежегодно проходящих товаров через спорные территории, по оценкам, составляет около $5.3 млрд. В последние годы Китай построил три взлетно-посадочные полосы на островах Спратли с целью расширить свое присутствие в спорных водах. Для того, чтобы обжаловать претензии Китая в международных водах, Соединенные Штаты разместили в Южно-Китайском море военные корабли типа эсминец. В настоящее время Постоянный арбитражный суд в Гааге заслушивает дело по иску, поданному Филиппинами против Китая, хотя Пекин отказывается признавать полномочия суда и продолжает считать, что это дело исключительно региональной важности, которое должно решаться на двусторонней основе. Территориальные и юрисдикционные споры в Южно-Китайском море продолжают обострять отношения между Китаем и другими странами в Юго-Восточной Азии, с чем связан риск эскалации конфликта.

Соединенные Штаты стремятся отстоять свободу судоходства и поддерживают другие страны в Юго-Восточной Азии, которые были затронуты настойчивыми территориальными претензиями Китая и усилиями Пекина по проведению работ по насыпанию искусственных островов. Осенью 2015 г. Соединенные Штаты дали понять, что будут оспаривать утверждение суверенитета Китаем над спорной территорией, посредством осуществления военных пролетов и размещения ряда кораблей рядом с некоторыми из островов. В последние годы спутниковые снимки показали, что Китай активизировал свои усилия по освоению земель в Южно-Китайском море путем физического увеличения размера островов или создания совершенно новых островов. В дополнение к укладке песка на существующие рифы, Китай построил порты, военные объекты и взлетно-посадочные полосы, что в особенности касается островов Спратли.

Соединенные Штаты имеют определенный интерес в предотвращении военной эскалации в регионе, которая может возникнуть в результате обострения территориального спора. Тем не менее, договор обороны Вашингтона с Манилой может вовлечь Соединенные Штаты в китайско-филиппинский конфликт по поводу спорного Рид Бэнк со значительными запасами природного газа или богатого рыбными ресурсами Скарборо Шол. Спор между Китаем и Вьетнамом из-за территориальных претензий также может угрожать военным и коммерческим интересам Соединенных Штатов. Неспособность лидеров Китая и Юго-Восточной Азии разрешить споры дипломатическими средствами может подорвать международные законы, регулирующие морские споры и стимулировать наращивание вооруженных сил.

Китай и Тайвань

Отношения между материковым Китаем и Тайванем насчитывают не одно десятилетие. С момента образования Китайской Народной Республики в 1949 г., китайское правительство отказывается признавать легитимность притязаний Тайваня на независимость и стремится вновь объединиться с островом. Тайвань, в свою очередь, желает сохранить «статус-кво» и оставаться в положении отдельного государства, выступая во многих международных форматах как независимое государство, в связи с чем, неоднократно происходил рост напряженности в отношениях между КНР и Тайванем. Обе стороны резко расходятся во мнениях относительно де-юре политического статуса Тайваня. КНР настаивает, что существует только «один Китай», и Тайвань является неотъемлемой его частью. Пекин утверждает, что Тайвань связан условиями консенсуса, достигнутого в 1992 г. между представителями обоих правительств в Гонконге. Имеется в виду консенсус 1992 г., по которому существует только один Китай, но Китай и Тайвань могут интерпретировать этот принцип, как они хотят. Бывший президент Тайваня Чэнь Шуйбянь, однако, отвергал само существование консенсуса. В 1979 г. Соединенные Штаты совместное коммюнике с Пекином, в котором признали политику «одного Китая», что «есть только один Китай, а Тайвань является частью Китая». В то же время президент США Джимми Картер прекратил дипломатические отношения с Тайванем. Однако, спустя всего несколько месяцев, Закон об отношениях с Тайванем 1979 г. подтвердил поддержку США демократической системы острова. Этот инцидент с тех стал источником непрерывных трений.

На протяжении многих лет, продажи США оружия Тайваню часто приводили к напряженности в американо-китайских отношениях и периодическим всплескам воинственной риторики в проливе. Китай развернул баллистические ракеты вдоль Тайваньского пролива и продолжает модернизировать ракетные и десантные силы на случай необходимости воздействия на Тайвань силой. Тайвань продолжает закупать оружие за рубежом, в основном из Соединенных Штатов. В период с 2000 г. по 2007 г., Тайвань получил оружия на сумму в $8,4 млрд. от разнообразных мировых поставщиков. Соединенные Штаты неизменно являются важным источником закупок оружия Тайванем: с 2003 г. по 2006 г., у Соединенных Штатов Тайванем было закуплено оружие на сумму в $4,1 млрд. В период с 2007 г. по 2008 г. поставки оружия были фактически заморожены, что, хотя, официально не признавалось Вашингтоном. После того, как в октябре 2008 г. поставки возобновились, и США продали Тайваню военную технику на сумму в $6,4 млрд., Китай в знак протеста приостановил военные контакты с США, которые были возобновлены уже в 2009 г.

После прихода к власти президента Ма Ин-Цзю, который придерживался достаточно миролюбивого подхода в должность и объявил «дипломатическое перемирие» с Китаем, отношения Тайваня с материком улучшились. В январе 2016 года на Тайване прошли выборы, в результате которых победил представительница от Демократической прогрессивной партии Цай Инвэй, которая выступает против сближения с Китаем, вследствие чего отношения Китая с Тайванем ожидает новый этап.

Рассмотрение вопроса о территориальных спорах в Азиатско-Тихоокеанском регионе, на мой взгляд, является особенно важной темой на данный момент. Территориальные претензии, выдвигаемые странами АТР друг к другу, являются той детерминантой, которая напрямую определяет характер отношений стран данного региона. То или иное решение территориальных проблем может как примирить стороны, так и стать причиной разлада сложившейся системы межгосударственных отношений.
Проблема государственной принадлежности островов Токто является одной из наиболее острых среди других территориальных споров в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Важность данной проблемы обусловлена тем, что она является решающим фактором, определяющим характер отношений между двумя передовыми странами АТР - Республикой Корея и Японией. Кроме того, как показывает практика, территориальные претензии стран АТР редко бывают обособлены друг от друга - обострение одного конфликта практически неизбежно ведет к эскалации ряда других проблем. События осени 2012 года являются прямым подтверждением данного тезиса.
На данный момент возобновившаяся в прошлом году дискуссия касательно проблемы Токто уже приобрела сдержанный характер, однако можно небезосновательно предположить, что это лишь очередной этап, но никак не окончательная точка в данном вопросе. Задачей моего доклада является рассмотрение исторического и современного контекста данной проблемы с целью выявить наиболее существенные факторы, обусловливающие периодический выход проблемы государственной принадлежности островов Токто на повестку дня в АТР, рассмотреть позиции сторон по этому вопросу, а так же вероятные перспективы завершения данной дискуссии.

Острова Токто представляют собой группу из двух больших (Содо и Тондо) и 35 мелких островов-скал в западной части Японского моря. Суммарная площадь поверхности островов составляет 180 тысяч квадратных метров, высшая точка находится на высоте 169 метров. Объективная оценка позволяет определить, что постоянное проживание населения на островах весьма затруднительно без поставок с суши. На сегодняшний день там несут службу 32 сотрудника южнокорейского полицейского отделения и три смотрителя маяка, официально постоянными жителями островов числятся три человека. Некоторое время назад вблизи Токто были найдены значительные запасы газогидратов, объема которых, по разным оценкам, может хватить для того, чтобы полностью удовлетворять потребности всей Южной Кореи в течение 30 лет1. Кроме того, воды вокруг островов богаты промысловой рыбой. В административном плане острова одновременно относятся и к южнокорейскому уезду Уллын, и к японской префектуре Симанэ.
История развития дискуссии о государственной принадлежности островов Токто насчитывает приблизительно столетие. Острова были официально включены в состав территории Японии 22 февраля 1905 года, за пять лет до аннексии самой Кореи. После аннексии острова остались в административном плане частью префектуры Симанэ, а не корейского генерал-губернаторства. После поражения во Второй Мировой войне одним из условий заключения мирного договора между странами-победительницами и Японией было прекращение японского суверенитета над территориями, объявленными японскими колониями. Интерпретация данного условия и является основой для возникновения территориального спора между Сеулом и Токио. Основной вопрос, который не находит своего разрешения, заключается в том, прекращен ли суверенитет Японии над островами Лианкур так же, как и над другими территориями, к числу которых относится Корея. Решение о прекращении суверенитета Японии над территориями колоний было прописано в Инструкции №667/1 от 29 января 1946 года, изданное от имени Верховного Командования оккупационных Союзных сил, однако Сан-Францисский мирный договор (8 сентября 1951г.) обходит этот пункт стороной. Тем самым сложилась почва для различных интерпретаций данного вопроса.
Несмотря на неточность в государственной принадлежности островной группы, на данный момент острова Токто фактически находятся под контролем РК. Данный факт, тем не менее, не помешал изданию в Японии в конце прошлого десятилетия серии учебников по географии, где острова были обозначены как несомненная территория Японии. Публикация была одобрена Министерством просвещения и науки Японии. Реакция Сеула последовала незамедлительно - РК отозвала своего посла из Токио. Столь же болезненной была реакция японского МИД на посещение островов Президентом РК Ли Мен Баком 10 августа 2012 г. - на этот раз на родину отправился уже посол Японии в Южной Корее.
Итак, конфликт имеет место, и его развитие ведет к охлаждению отношений Сеула и Токио. Новая эскалация конфликта затронула основу отношений двух государств. На этот раз пострадала экономическая сфера: уменьшились объемы межгосударственной торговли и туризма, Южной Корее было отказано в предоставлении ранее оговоренных финансовых услуг, сократился общий объем инвестиций Японии в экономику РК. Тем не менее, руководство Южной Кореи твердо стоит на своей позиции, не желая идти на уступки японской стороне: в частности, Сеул отклонил предложение Японии о передаче дела о спорных территориях на рассмотрение ООН. Возникает закономерный вопрос - каковы причины, побуждающие южнокорейское руководство действовать подобным образом и какие доводы они выдвигают в защиту своей позиции?
На мой взгляд, причины, по которым Сеул проводит подобную линию во внешней политике могут быть следующие: во-первых, экономическая ценность островов, а, точнее, безусловной экономической зоны вокруг островной группы. Двести морских миль вокруг островов Токто являются ценным источником биологических ресурсов, в частности, рыбных ресурсов. Помимо этого, как уже было упомянуто ранее, вблизи островов имеются значительные залежи газогидратов. Даже если учитывать сложность их разработки на современном этапе, в будущем район Токто может стать весьма значимым районом добычи газа. Во-вторых, раскручивание проблемы островов может быть способом реабилитировать положение Ли Мен Бака среди общественности РК. За срок своего президентства господин Ли Мен Бак не отметился значительными успехами во внешней политике, в частности, можно поставить под вопрос успешность выполнения прежней амбициозной программы по изоляции КНДР и ее постепенной интеграции в состав РК. Так же можно отметить некоторое охлаждение в отношениях Южной Кореи и Китая. Имидж Ли Мен Бака разрушает так же факт арестов внутри страны по обвинению в финансовых преступлениях. Имея значительно снизившийся рейтинг, Ли Мен Бак может быть заинтересован в раскручивании конфликта из расчета на рост патриотических настроений внутри страны. Твердая «патриотическая» линия в вопросе о спорных территориях Токто может скрасить неудачи подходящего к концу пятилетнего президентского срока Ли Мен Бака и внести необходимые коррективы в его образ в глазах корейцев. Можно предположить, что ставка на рост патриотических настроений среди населения РК может оправдать себя - достаточно привести в пример целый ряд случаев протестных акций в ответ на действия японской стороны в островном вопросе. К примеру, акцией протеста было встречено уже упомянутое издание японских учебников, где острова Токто были отнесены к японской территории - тогда сотни корейцев оккупировали посольство Японии в РК. Негативно воспринимает южнокорейская общественность и т. н. праздник «День Такэсима», отмечаемый 22 февраля в японской префектуре Симанэ. 22 февраля 2005 года перед посольством Японии в Сеуле собрались демонстранты, которые потребовали у японских властей отмены праздника.
Одним из доводом, который приводит в свою защиту южнокорейская сторона, является ссылка на ряд исторических хроник, в которых описывается ряд островов, принадлежавших корейским государствам. Эти острова интерпретируются как современные острова Токто. Контраргументом японской стороны является утверждение о том, что данные из хроник не являются абсолютно точными. Японцы настаивают на том, что в хронике речь идет не об островах Токто, а о других территориях, расположенных близ острова Уллындо, т. е. не совпадают с современной спорной территорией3. Японская сторона основывает свою позицию на факте передачи островов по договору 1905 года, или еще более раннего, датированного 1895 годом. До этой даты не существует объективно точного документа, подтверждающего территориальную пренадлежность островов Токто. Формально судьбу островов должны были решить страны-победительницы в послевоенный период. В судьбе островов решающую роль должен был сыграть договор, подписанный в 1951 году в Сан-Франциско. Япония, зарекомендовавшая себя надежным союзником США в годы Корейской войны, сумела добиться пересмотра пункта о передаче островов Токто под управление Республики Корея - острова были вычеркнуты из списка территорий, переданных под юрисдикцию РК. Тем не менее, в тексте мирного договора острова не были обозначены как японская территория. Правительством США был издан отдельный документ, в котором сообщалось, что острова являются японской территорией и носят название Такэсима. Данный документ является одним из основных аргументов японской стороны, обосновывающим её права на острова.
К настоящему моменту острые дебаты по вопросу территориальной принадлежности островов Токто в очередной раз остались позади. Нетрудно заметить, что стороны не смогли придти к компромиссному решению, как, впрочем, и за прошедшие 50 лет. Многие эксперты не видят перспектив для разрешения территориальной проблемы. Среди них - Н.В.Павлятенко, ведущий научный сотрудник Центра японских исследований Института Дальнего Востока РАН, который в одной из своих работ охарактеризовал проблему Токто как «конфликт ситуации низкой интенсивности», то есть сейчас не имеется значительных предпосылок для выхода вопроса за рамки т. н. «территориальной дискуссии», которая находит свое выражение в декларациях, заявлениях и дипломатических протестах. Таким образом, не смотря на периодические обострения и неготовность сторон идти на компромиссы, данная территориальная проблема сохраняет свой затяжной статус и не демонстрирует каких-либо предпосылок для изменения ситуации.

Итак, согласно мнению экспертов, споры юристов и историков могут иметь место и в дальнейшем, и на данный момент не просматриваются перспективы для его решения. Вполне возможен вариант дальнейшего охлаждения отношений между странами-участницами территориальных разбирательств, однако вряд ли одна из сторон сможет выиграть от дальнейшей эскалации конфликта. Надежды возлагаются на то, что вовлеченные стороны сумеют преодолеть проблему нынешней полемики и взять курс на развитие тесных связей с целью взаимовыгодного сотрудничества.

Лекция 10. Проблемы безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе

В Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) обычно включают про-странство от Пакистана на западе и до островных государств Океании на востоке. На севере регион охватывает российский Дальний Восток, а на юге он простирается до Новой Зеландии. Как и все другие регио-ны мира, АТР все активнее вовлекается в общемировые глобальные процессы, которые не только распространяются на него, но и во все большей степени генерируются в этой части мира. В регионе прожива-ет половина населения земного шара. Производимый здесь совокуп-ный валовой продукт соразмерен объему производства в европейском и даже в целом североатлантическом регионах. По динамике экономического развития АТР он даже опережает их. Торговые и инвестицион-ные потоки, пересекающие Тихий океан, сравнялись с аналогичными трансатлантическими потоками.

1. Истоки проблем региональной безопасности

По большому счету, страны АТР сталкиваются с глобальными угрозами, которые характерны и для других регионов мира. Терро-ризм особенно опасен для стран Южной и Юго-Восточной Азии, где проживает значительная доля мусульманского населения. Опасность распространения ядерного оружия и средств его доставки крайне ак-туальна для Южной Азии, Корейского полуострова и прилегающих районов. Внутренние вооруженные конфликты и сепаратистские дви-жения являются реальной или потенциальной опасностью для боль-шинства стран региона.

Вместе с тем процессы в сфере безопасности в АТР имеют свою специфику, отличающую его от других регионов. В своем большинстве страны региона, будучи наследницами древних цивилизаций, только после Второй мировой войны обрели государственность в современ-ном виде. Лишь Китай, Япония и Таиланд не были колониями запад-ных держав, остальные переживают сейчас период активного нацио-нального самоутверждения. Конструктивные и негативные процессы, сопутствующие начальному этапу формирования национальной госу-дарственности, играют в регионе повышенную роль.

Регион весьма разнороден в различных измерениях. Страны отли-чаются по уровню экономического развития — от постиндустриаль-ной Японии, «экономических тигров» Северо-Восточной и Юго-Вос-точной Азии, быстро развивающихся Китая и Индии до архаичных хозяйств стран Индокитая. Весьма широк и диапазон внутриполи-тических моделей — от коммунистических и султанистских диктатур до либерально-демократических режимов. При общей на внешний взгляд цивилизационной «азиатскости» большинства стран региона они разнятся по религиозным и культурным признакам. Большое чис-ло государств в регионе разделены морскими просторами, что до не-давней поры ограничивало интенсивность их взаимодействия, в том числе и конфронтационного.

АТР был «вторым фронтом» холодной войны. Но модель сдержива-ния, создавшая патовую ситуацию противостояния в Европе, не смог-ла предотвратить открытые вооруженные конфликты в этом регио-не. Хотя большинство стран региона стремились дистанцироваться от холодной войны, активно участвуя в движении неприсоединения, на памяти нынешних поколений несколько крупномасштабных войн (корейская, вьетнамская, между Индией и Пакистаном), внутренних переворотов и конфликтов (например, в Индонезии, Камбодже), по-этому для стран региона война — это недавний опыт и вполне возмож-ная перспектива.

Ряд исследователей отмечает, что все эти факторы являются при-чиной того, что в мышлении политических, военных элит и ученых-международников стран региона, в отличие от аналогичных элит на Западе, особенно заметны те закономерности, которые подчеркивает школа реалполитики: акцент на силу, индивидуальную защиту наци-ональных интересов, планирование военного строительства исходя из вероятности худшего случая и т.д. Именно этими моментами часто объясняют трудное становление в АТР структур коллективной регио-нальной безопасности, неприятие европейского опыта в этой области. Попытки США и СССР создать в годы холодной войны структуры.

Напоминавшие европейскую архитектуру блокового противостояния, в АТР результатов тоже не дали. В конечном счете и США, и СССР строили свои отношения в сфере безопасности с каждой из стран ре-гиона преимущественно на двусторонней основе.

Окончание холодной войны, сокращение активной вовлеченно-сти в дела региона США и СССР (затем России) несколько изменили ход процессов в сфере военно-политической безопасности региона. Процессы формирования предпосылок коллективной региональной безопасности развиваются медленно и своеобразно — инициаторами их являются средние и малые страны, входящие в АСЕАН, к которым осторожно подтягиваются более крупные государства.

Регион традиционно делится на четыре субрегиона — Северо-Восточную, Юго-Восточную, Южную Азию и южную часть Тихо-го океана. В последние годы наблюдается усиление взаимодействия и взаимозависимости этих субрегионов, в первую очередь Северо- Восточной и Юго-Восточной Азии. Что касается Южной Азии, все большая вовлеченность этого субрегиона в дела АТР объясняется глав-ным образом тем, что Индия активно позиционирует себя как пан-азиатская держава с глобальными интересами. Страны «неазиатской» южной части Тихого океана (Австралия, Новая Зеландия) тоже актив-нее включаются в экономические и военно-политические процессы в азиатской части АТР уже не как внешние действующие лица, а как непосредственные участники этих процессов. Все четыре субрегиона демонстрируют определенную общность подходов к глобальным про-цессам и ситуации во всем АТР, заглавные процессы в каждом из них оказывают все более интенсивное влияние друг на друга, но каждый из них, разумеется, имеет свою специфику.

2. Северо-Восточная Азия

В состав субрегиона Северо-Восточной Азии (СВА) обычно вклю-чают Китай, Тайвань, Японию, КНДР, Республику Корею, Монголию. В процессы безопасности в СВА в наибольшей степени, по сравнению с другими субрегионами АТР, вовлечены Соединенные Штаты. Наи-более важным в АТР этот субрегион является и для России.

Рост потенциала и активизация поведения Китая, важные для всего АТР, особенно значимы для СВА. Население в 1 млрд 300 млн человек, высокие темпы экономического роста, сочетание капиталистической и социалистической системы экономики, жесткий коммунистический политический режим, интеграция в глобальные экономические про-цессы, стремление сохранить национальную идентичность и расши-рить сферу своего влияния, ядерный статус и модернизация вооружен-ных сил — все это определяет возрастающую роль Китая в том числе и в развитии военно-политических процессов в регионе.

В годы холодной войны Китай прошел через фазу тесного взаи-модействия с Советским Союзом, переросшую в начале 1960-х гг. в стадию соперничества и конфликтности. И напротив, конфронта-ция с Соединенными Штатами на первом этапе существования КНР в начале 1970-х гг. трансформировалась в своеобразное стратегическое американо-китайское сотрудничество для противодействия СССР. Во второй половине 1980-х гг. наблюдается формирование линии Ки-тая на равноудаленность от США и СССР с последующим дозирован-ным сближением с Россией для противодействия односторонности американской политики. При всех этих поворотах Пекин стремился сохранить свободу рук и традиционную позицию невступления в фор-мально закрепленные военные союзы.

Сегодня российско-китайские отношения в сфере безопасно-сти имеют комплексные глобальные и межрегиональные измерения. Но их развитие особенно важно для ситуации в СВА. Особое значе-ние в этих отношениях имеют следующие области: решение погранич-ной проблемы, военно-техническое сотрудничество, взаимодействие в рамках ШОС и укрепление общеполитического стратегического со-трудничества по основным вопросам международной безопасности.

Как уже отмечалось, России и Китаю удалось снять один из главных раздражителей в двусторонних отношениях — споры по пограничным вопросам. Во время визита в Пекин Президента СССР М.С. Горбаче-ва в 1989 г. стороны парафировали, а в 1991 г. в ходе ответного визита Генерального секретаря ЦК КПК, будущего Председателя КНР Цзян Цзэминя в Москву подписали соглашение о демилитаризации основ-ной части границы. На базе этого соглашения к 1998 г. были согласова-ны позиции по демаркации восточного сектора российско-китайской границы протяженностью около 4200 км и западного сектора длиной 54 км. В 2004 году в ходе визита в Пекин Президента Российской Фе-дерации В.В. Путина был согласован последний остававшийся нере-шенным вопрос о границе близ Хабаровска. Россия передала китай-ской стороне полтора острова на реке Амур. Критика этого решения со стороны части российской оппозиции выглядит не очень убедительно, поскольку линия границы определяется основным фарватером погра-ничной реки. Со временем река может изменять свое основное тече-ние. Соответственно решаются и вопросы принадлежности островов, которые оказываются по ту или иную сторону от основного фарватера. В конструктивном плане был также решен вопрос о демаркации гра-ницы Китая с Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном. Киргизия передала при этом Китаю часть спорного района.

Подчеркивая исключительную важность проблемы демаркации российско-китайской границы в ближайшей и среднесрочной пер-спективе, некоторые специалисты призывают не забывать, что китай-ская политическая элита по-прежнему считает, что часть китайских территорий была в прошлом насильственно отторгнута Российской империей. При этом указывают на то, что на огромных территориях восточнее Байкала, богатых ископаемыми и запасами пресной воды, проживает около 6 млн россиян, а в сопредельных районах Китая — несколько сот миллионов человек. По мнению этих специалистов, та-кая диспропорция может в будущем снова обострить территориальную проблему.

Военно-техническое сотрудничество России с Китаем имеет суще-ственное экономическое и стратегическое значение. В условиях изо-ляции Китая от других основных поставщиков современных вооруже-ний (США и ЕС) оно несет и значительную политическую нагрузку.

Качественно новым шагом в сфере военно-политического со-трудничества между двумя странами стали первые крупномасштабные российско-китайские учения «Мирная миссия — 2005», проведенные в августе 2005 г. на территории КНР (на побережье полуострова Шан-дунь и в прилегающей акватории Желтого моря). В учениях приняли участие 1800 российских и более 8 тыс. китайских военнослужащих, надводные и подводные корабли, сухопутные войска, подразделения ВДВ и авиация. В ходе учений применялись российские бомбардиров-щики дальнего действия Ту-22МЗ и модернизированные фронтовые бомбардировщики Су-24М2, отрабатывались амфибийные операции. Некоторые обозреватели считают, что эти учения были призваны про-демонстрировать китайской стороне новые образцы российской во-енной техники для последующей ее поставки в КНР. Несмотря на за-явления Москвы и Пекина о том, что учения «не направлены против третьих стран», они вызвали повышенную обеспокоенность на Тайва-не и озабоченность в США и Японии. Вместе с тем некоторые кри-тики такого сотрудничества обращают внимание на то, что, продавая самое современное оборудование Китаю и способствуя повышению боеготовности его вооруженных сил, Россия существенно укрепляет армию, которая при определенных обстоятельствах в более отдален-ном будущем может стать ее вероятным оппонентом.

В последнее время усиливается активность политики Китая в постсоветской Центральной Азии, прежде всего в рамках Шанхай-ской организации сотрудничества. И в этом случае критики российско-китайского взаимодействия в Центральной Азии ставят под во-прос целесообразность открытия Пекину дверей в этот субрегион. При этом высказываются опасения, что подобное «гостеприимство» может обернуться усилением там китайского влияния и в конечном счете вытеснением России. Сторонники противоположной точки зрения указывают на то, что судьба Центральной Азии будет опреде-ляться в основном самими странами этого субрегиона, что время сфер исключительного, одностороннего влияния в эпоху глобализации проходит, что международное взаимодействие перестает быть «игрой с нулевым результатом», когда выигрыш одной стороны обязательно является проигрышем другой.

Значимым является и политико-стратегический уровень россий-ско-китайских отношений. 16 июля 2001 г. в Москве был подписан сро-ком на 20 лет российско-китайский Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. Наряду с прочими обязательствами стороны заяви-ли о взаимном отказе от использования силы, применения ядерного оружия первыми и нацеливания стратегических ядерных ракет друг на друга. Было также заявлено об отказе от вхождения в союзы и бло-ки, наносящие ущерб другой стороне, осуждено «вмешательство под каким-либо предлогом во внутренние дела суверенных государств». Некоторые обозреватели истолковали заключение этого Договора как создание антиамериканского союза. На самом деле Договор не содер-жит обязательств о взаимной помощи, в его тексте не употребляется слово «союз». Скорее он свидетельствовал о существенном полити-ческом сближении с некоторыми элементами сотрудничества в сфере безопасности. Очевидно, что Договор наряду с прочим был призван обеспечить тылы Китая при проведении более активной стратегиче-ской линии на южном направлении.

Важнейшей проблемой здесь является проблема Тайваня. Пекин стремится к воссоединению с мятежным островом, остро реагируя на наметившуюся в Тайбэе линию на провозглашение суверенитета. Делая основную ставку на политические инструменты, Пекин под-черкивает, что не исключает и применение вооруженной силы для решения этой задачи. В 2005 году на этот счет был даже принят со-ответствующий законодательный акт. Неоднократно при обострении диалога о воссоединении КНР прибегала к демонстрации военной мощи. В 1996 и 2000 годах, во время президентских выборов на Тай-ване, КНР проводила крупномасштабные военные учения в зоне Тай-ваньского пролива и устраивала учебные пуски боевых ракет по целям в сопредельных с островом акваториях. Военные аналитики расхо-дятся в оценках возможности вооруженных сил КНР в их нынешнем состоянии совершить успешную операцию по вторжению на Тайвань. Но Пекину приходится учитывать не только довольно мощный оборо-нительный потенциал Тайваня, но и возможную военную помощь ему со стороны Соединенных Штатов.

В 1972 году США разорвали дипломатические отношения с Тай-бэем, установили их с Пекином, согласились на представительство последнего в ООН, в том числе в качестве постоянного члена Сове-та Безопасности. Тем не менее на основании закона об отношениях с Тайванем, принятом конгрессом США в 1979 г., Вашингтон про-должает оказывать острову военную помощь. Соединенные Штаты не возражают против объединения Китайской республики на Тайва-не с КНР, но настаивают, чтобы оно было достигнуто мирным путем. До сих пор не ясно, как поведут себя США в случае вооруженного кон-фликта в Тайваньском проливе, но в ходе предыдущих обострений от-ношений Вашингтон направлял свои корабли к этой зоне и довольно убедительно демонстрировал готовность встать на защиту Тайваня.

О сохраняющейся напряженности между КНР и США по пробле-мам Тайваня свидетельствует конфликт между Пекином и Вашинг-тоном, вспыхнувший в 2010 г. в связи с решением администрации Б. Обамы продать Тайбэю партию современных вооружений на сумму 6,4 млрд дол. В ответ Пекин заявил о прекращении контактов с амери-канскими военными. Это событие сопровождалось резким усилением антиамериканской пропаганды в китайских СМИ. Правда, к концу года этот конфликт пошел на спад. В частности, этому способствовал визит министра обороны США Р. Гейтса в КНР в самом начале 2011 г. Показательно и то, что китайская сторона приурочила к этому визиту первое летное испытание своего истребителя пятого поколения.

Другим предметом стратегической озабоченности Китая является Япония. Очевидно, что в экономическом измерении она останется ос-новным соперником КН Р в борьбе за лидерство в СВА и АТР в целом. Пристальное внимание Пекина по-прежнему привлекает военно-по-литическое сотрудничество между США и Японией. Направленное в годы холодной войны главным образом против СССР, сегодня оно объективно имеет потенциал сдерживания Китая. Беспокоит Пекин и активизация политической деятельности Токио в мировых и регио-нальных делах. Китайское руководство крайне настороженно отно-сится к перспективе приобретения Японией места постоянного пред-ставителя в Совете Безопасности ООН.

О сохраняющейся напряженности отношений между КНР и Япо-нией свидетельствует конфликт вокруг необитаемого острова Сенкаку в Восточно-Китайском море (китайцы называют его Дяоюйдао), за об-ладание которым претендуют обе стороны. В сентябре 2010 г. японские патрульные корабли задержали в районе этого острова китайский ры-боловецкий траулер. Китай пригрозил приостановить поставки в Япо-нию редкоземельных металлов. Токио вынужден был освободить за-держанного капитана китайского траулера.

Непростыми остаются отношения Китая с Вьетнамом. Окончание вьетнамской войны в 1975 г. резко обострило традиционное соперни-чество между Пекином и Ханоем в Индокитае. Борьба шла за влияние на Лаос и Камбоджу. Кроме того, Пекин установил контроль над ча-стью островов архипелага Спратли, который Ханой считал принадле-жащим Вьетнаму. В 1979 году противоречия достигли высшей точки. Китайские войска вторглись во Вьетнам. Пекин объяснил этот шаг стремлением «наказать» Вьетнам за оккупацию Камбоджи. Хотя война длилась всего месяц, после чего КНР вывела свои войска, столкнове-ние было кровопролитным и оставило глубокий след в китайско-вьетнамских отношениях. Вступление Вьетнама в АСЕАН, нормализация отношений между Ханоем и Вашингтоном придали сохраняющейся напряженности между Пекином и Ханоем новые измерения.

Существенный конфликтный потенциал сохраняется в отноше-ниях между КНР и рядом стран АТР из-за взаимных претензий по вопросам принадлежности ряда островов и разграничения водных пространств в Южно-Китайском море. На Парасельские острова пре-тендуют Китай и Вьетнам, на острова Спратли и прилегающие воды — КНР, Тайвань, Вьетнам, Филиппины и Малайзия. Не решен вопрос о разграничении водных пространств между Китаем и Вьетнамом в Тонкинском заливе.

Значимой для КНР остается проблема конфликта на Корейском полуострове, в первую очередь его ядерный аспект. Став главным эко-номическим и военным спонсором Пхеньяна, Пекин оказался в непро-стой ситуации, поскольку не может полностью контролировать зигзаги северокорейского внешнеполитического курса и в то же самое время не хочет солидаризироваться со странами, осуждающими политику КНДР.

Потенциальная конфликтность сохраняется между Китаем и Ин-дией. Она объясняется не только наличием пограничного спора, замо-роженного после вооруженных столкновений между этими странами в 1959 и 1962 гг., но и общим стратегическим соперничеством между Пекином и Дели за лидерство в азиатской части мира. В значитель-ной степени производной этой конфликтности явилась активная под-держка, оказываемая Китаем Пакистану.

Ощутимой потенциальной угрозой для Китая являются американ-ские планы по созданию противоракетной обороны территории США в увязке с развертыванием совместно с японцами системы ПРО ТВД для обороны территории Японии. Понимая обоснованность стремле-ния Японии обзавестись системой обороны от северокорейских ракет, в Пекине не могут не учитывать того, что она одновременно будет об-ладать и потенциалом перехвата части китайских ракет.

Все это объясняет повышенное внимание Китая к проблемам военно-политической безопасности, настороженность относительно поведения других стран, стремление сохранить свободу рук и пола-гаться на собственные силы в обеспечении национальной безопасно-сти. Планомерно реализуется курс на модернизацию вооружений.

Но одновременно, особенно в последние годы, Китай стремит-ся затушевать военную составляющую своей внешней политики. Он отказался от доктрины построения «многополюсного» мира в пользу концепции «мирного возвышения Китая», несколько позже транс-формировавшуюся в идею «гармоничного мира совместного процве-тания». Акцент делается на создание благоприятных внешних условий для внутреннего, прежде всего экономического развития. Уже в се-редине первого десятилетия XX в. Пекин предпочитал не выступать в качестве лидера международных сил, выступавших против амери-канской внешнеполитической стратегии, «передоверяя» эту роль дру-гим державам, например России. В последнее время КНР довольно часто поддерживает принципиальные резолюции Совета Безопасно-сти ООН, инициированные Соединенными Штатами, в частности от-носительно ужесточения санкций против КНДР, Ирана.

Наблюдается и стремление Пекина активизировать дипломатиче-ские средства подключения к некоторым процессам коллективного обеспечения безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Китай является одним из основателей широкого регионального экономиче-ского форума - Азиатско-Тихоокеанского экономического сотруд-ничества (АТЭС). Прежняя настороженность в отношении АСЕАН и создаваемой вокруг этой организации системы взаимодействия стран АТР в экономической и военно-политической областях сменя-ется постепенным подключением к этим структурам — «АСЕАН + 3» (с участием руководителей Японии, Китая и Южной Кореи) и «Реги-ональному форуму АСЕАН». В последнее время Пекин дает понять, что предпочитает решение спорных проблем в Южно-Китайском море мирным путем. Стремление к многосторонности проявляется и в активном участии КНР в Шанхайской организации сотрудниче-ства. Пекин играет ключевую роль в поддержании на плаву переговор-ного процесса относительно северокорейской ядерной программы в формате «шестерки». В последнее время КНР направляет небольшие группы своих офицеров и специалистов в состав миротворческих контингентов, действующих по мандату ООН. Более сдержанным стано-вится Пекин в вопросах поставок ракетных технологий другим стра-нам, в первую очередь Пакистану.

При всей настороженности по отношению к США и Японии Пе-кин вынужден учитывать, что именно эти две страны являются основ-ными источниками иностранных инвестиций в китайскую экономику и главными иностранными рынками сбыта ее продукции. Более того, КНР нередко прибегает к негласной помощи США для оказания Ва-шингтоном влияния на Тайбэй с тем, чтобы последний не предпри-нимал резких шагов в сторону окончательного провозглашения своей независимости от материкового Китая.

С учетом этих разновекторных тенденций ключевым положением в большинстве аналитических исследований перспектив военно-политического поведения Китая в будущем остается вывод о непредсказуемости такого курса , особенно по мере наращивания его экономической мощи.

Роль Японии в военно-политических процессах в СВА, АТР и мире в целом определяется сохранением в основном, при опреде-ленных изменениях, формулы «экономический гигант, но военный карлик». Сегодня страна занимает третье после США и КНР место по уровню развития национальной экономики. Но темпы ее роста в по-следнее десятилетие существенно замедлились. Важным фактором политики в сфере безопасности остается «пацифистский синдром», который Япония приобрела вследствие поражения во Второй миро-вой войне. Значительной является поддержка населением закреплен-ных в конституции государства положений о неядерном статусе страны, о том, что силы самообороны могут быть использованы лишь для отра-жения прямого военного вторжения на территорию страны и не долж-ны применяться за рубежом. Традиционным стало ограничение бюдже-та сил самообороны потолком в 1% от ВВП. Начиная с 1951 г., когда был заключен первый, затем периодически продлевавшийся америка-но-японский договор о безопасности, Япония делегировала большую часть обязанности по ее защите Соединенным Штатам. Необычность этих договоров состоит в том, что в отличие от США, которые приняли на себя обязательства по защите Японии, последняя таких обязательств по военной помощи американцам за пределами своей территории не брала. В качестве компенсации Вашингтон получил право размещения своих баз в Японии. Эта модель в несколько видоизмененном формате продолжает функционировать до настоящего времени.

Вместе с тем даже 1% от ВВП Японии представляет собой внуши-тельную сумму, которая стоит в одном ряду с военными расходами та-ких стран, как Великобритания, Франция. Силы самообороны Япо-нии оснащены многими видами современных вооружений. Мирная программа освоения космоса в последнее время используется для за-пуска военных спутников слежения за северокорейской территорией. В стратегии обороны Японии акцент постепенно переносится с задачи отражения вторжения, что представляется все менее вероятным сце-нарием, на противодействие новым угрозам, в частности ракетному нападению со стороны Северной Кореи. Значительные средства на-правлены на закупку американских зенитных комплексов «Патриот» и оснащение японских кораблей системой «Иджис» с противоракета-ми СМ-3, которые инкорпорируются в американо-японскую систему ПРО в этом районе.

После окончания холодной войны у Японии существенно норма-лизовались отношения с СССР, а затем и с Россией. Япония перестала рассматриваться в первую очередь в качестве «непотопляемого амери-канского авианосца» сдерживания советской или российской мощи. Тем не менее России и Японии не удается урегулировать спорную про-блему принадлежности островов Малой Курильской гряды (Итуруп, Кунашир, Шикотан и острова группы Хабомаи), которая теоретически сохраняет потенциал вооруженной конфликтности. Во всяком случае, нерешенность этой проблемы препятствует заключению мирного до-говора, который должен формально подвести итоги советско-япон-ского вооруженного конфликта на завершающей стадии Второй ми-ровой войны. Состояние войны было прекращено и дипломатические отношения установлены в результате подписания Совместной декла-рации 1956 г. СССР согласился на передачу Японии островов Хабомаи и острова Шикотан после заключения мирного договора между двумя государствами. Но в 1960 г. после продления американо-японского договора о безопасности советское правительство уведомило Токио о своем отказе от обещания передать эти два острова. Попытки найти удовлетворяющее обе стороны решение этой проблемы до сих пор ре-зультата не дали.

В последние годы политическая элита Японии пытается преодо-леть существовавшее на протяжении десятилетий определенное само-ограничение на активное участие в международных делах, в первую очередь в сфере военно-политической безопасности. Токио активно добивается получения места постоянного члена Совета Безопасности ООН. Руководство страны несколько раз пыталось создать прецедент направления небольших контингентов полицейских или военно-служащих для участия в различного рода миротворческих операциях. Но каждый раз это встречало жесткую оппозицию в стране.

В 2010 году в японской печати появилась информация относи-тельно новой версии «Основных принципов национальной обороны». В этой доктрине содержится принципиальное положение о том, что основными угрозами для Японии являются КНДР и Китай. Надо заме-тить, что проблема северных территорий в новой доктрине отсутству-ет, но это отнюдь не означает отказ от притязаний на эти территории. Если в предыдущей военной доктрине речь в основном шла об отраже-нии гипотетического внешнего вторжения, то в новом документе за-явлено о стремлении наращивать «динамичную обороноспособность» страны. Планируется увеличить число подводных лодок и истребите-лей ВВС. Одновременно Япония совместно с американцами провела крупные военные учения в районе острова Окинава.

Будущее политики в сфере военно-политической безопасности Японии в значительной степени зависит от поведения Китая и по-зиции Соединенных Штатов. Отказ США от односторонней защиты Японии может привести к пересмотру самоограничений и решению об обеспечении безопасности собственными силами. Специалисты не исключают, что в такой ситуации Токио мог бы принять решение об обзаведении собственным ракетно-ядерным потенциалом сдержива-ния. Имеющиеся наработки в мирном использовании космоса и ядер-ной энергетике позволили бы это сделать в кратчайшее время.

Ситуация на Корейском полуострове оказывает серьезное влияние на развитие процессов в сфере безопасности в СВА. КНДР располага-ет многочисленной армией, недостатки в качестве обычных вооруже-ний которой восполняются их количеством и, по оценкам большин-ства специалистов, высокой политической мотивацией. Руководство страны никогда не снимало задачу воссоединения корейской нации, в том числе с применением военной силы. Существенные достижения в области ракетостроения и ядерных технологий значительно преум-ножают военный потенциал страны. Высокая военная готовность со-четается с катастрофически низким уровнем развития мирной эконо-мики и жесткой политической диктатурой. Некоторые наблюдатели говорят об иррациональности поведения режима. Другие утверждают, что речь скорее идет о намеренном и прагматичном шантаже соседей, в котором нарочитая иррациональность является одним из элементов сдерживания и сохранения режима.

В последнее время руководство КНДР чередует воинственные шаги и заявления с отдельными жестами умеренности. Это касается и диалога по ядерной проблеме, и некоторых других областей. Напри-мер, не отказываясь от осуществления периодических вылазок дивер-сионно-разведывательных групп на территорию Республики Корея и в территориальные воды Японии, Пхеньян признал, что похищал в свое время и насильно удерживал японских граждан; пошел на огра-ниченные и кратковременные взаимные визиты членов семей, прожи-вающих в двух Кореях.

Позицию Южной Кореи в области безопасности уже на протяже-нии многих лет определяет сотрудничество с Соединенными Штата-ми. Договор о взаимной обороне между США и Республикой Корея был заключен в октябре 1953 г. Он предусматривает размещение аме-риканских военных баз в Южной Корее. После окончания холодной войны Вашингтон сократил свое военное присутствие в этой стране, вывел свое ядерное тактическое оружие. Но речь шла не об уходе, а лишь об оптимизации американского военного присутствия. Амери-канские вооруженные силы были отведены от линии перемирия, где они в случае конфликта попадали бы в зону первого огневого удара со стороны Северной Кореи, вглубь страны. Больший акцент был сде-лан на военно-морские и авианосные силы США в прилегающих ак-ваториях. Вашингтон неоднократно заявлял о своей решимости дать сокрушительный отпор агрессии со стороны Северной Кореи, в том числе и в случае применения ею ядерного оружия.

С окончанием холодной войны активизировался межкорейский диалог. В 1991 году Пхеньян и Сеул подписали Соглашение о примире-нии, ненападении, сотрудничестве и обмене между Севером и Югом, а в январе 1992 г. — Декларацию о безъядерном статусе Корейского по-луострова. В результате обе Кореи были приняты в ООН. Но сразу же после этого Пхеньян резко ужесточил свой внешнеполитический курс, межкорейский диалог затормозился. Это было обусловлено в основ-ном первой «ядерной тревогой» и угрозами Пхеньяна выйти из ДНЯО. Тем не менее с 1994 г. Республика Корея пыталась реанимировать про-цесс сближения с КНДР. В 1998 году президент Ким Дэ Чжун провоз-гласил политику «солнечного света» в отношении КНДР, направлен-ную на развитие хозяйственных и гуманитарных контактов. Южная Корея оказывала Пхеньяну существенную экономическую помощь. В июне 2001 г. в Пхеньяне состоялась первая межкорейская встреча на высшем уровне. Однако ответного визита руководителя КНДР Ким Чен Ира в Южную Корею не последовало.

Обострения ситуации на Корейском полуострове опасны не толь-ко для двух Корей. Они непосредственно затрагивают интересы США, Японии, Китая и России. Как в КНДР, так и в Республике Корея, хотя в последней в меньшей степени, весьма сильны антияпонские настро-ения, вызванные памятью об истории длительной и жесткой оккупа-ции японцами Корейского полуострова. Китай является главным до-нором КНДР и связан с нею взаимными обязательствами в области безопасности.

Российская Федерация весьма чувствительна к событиям на Ко-рейском полуострове, в том числе и по причине географической бли-зости этого взрывоопасного района. Конфликт там, особенно в случае применения ядерного оружия, может серьезно затронуть российский Дальний Восток. Кроме того, Россия имеет существенные интересы и укрепляющиеся связи в этом районе. В 1990 году СССР признал Ре-спублику Корея, а Российская Федерация сделала акцент на развитие экономических связей, в том числе и в области военно-технического сотрудничества. Связи с КНДР были в основном заморожены. Договор 1961 г. между СССР и КНДР о дружбе, сотрудничестве и взаимной по-мощи, по условиям которого Советский Союз обязывался защищать Северную Корею в случае вооруженного конфликта, по умолчанию как бы перестал действовать. На некоторое время Россия оказалась вне процесса коллективного обсуждения проблем безопасности на Корейском полуострове. Однако в феврале 2000 г. между Москвой и Пхеньяном был подписан новый Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, который не предусматривал каких-либо взаимных военных обязательств сторон, но возобновлял процесс более активно-го взаимодействия в других областях. С 2003 года Россия принимает активное участие в процессе переговоров по проблемам Корейского полуострова в шестистороннем формате, подчеркивая свое стремле-ние содействовать установлению его безъядерного статуса, стабильной и равной безопасности всех государств СВА и условий для их нормаль-ного экономического и социального развития.

В 2010 году произошло существенное обострение ситуации на Корейском полуострове. В марте этого года был взорван и затонул южнокорейский корвет «Чхонан», погибло свыше 40 моряков. Сеул возложил ответственность за это на Пхеньян. В ноябре северокорей-ская артиллерия обстреляла южнокорейский остров Ионпхендо. Оба эти события стали самыми серьезными вооруженными инцидентами с момента подписания перемирия в 1953 г.

Чтобы смягчить возникшую напряженность, КНДР предложи-ла возобновить переговоры «шестерки» о будущем северокорейских ядерных программ. Сеул в ответ на обстрел острова Йонпхендо про-вел военные учения с участием подразделений вооруженных сил США и отклонил северокорейское предложение, потребовав от Пхеньяна прежде признать ответственность за совершенные акции, а также на-чать процесс ядерного разоружения.

3. Юго-Восточная Азия

В состав субрегиона Юго-Восточной Азии (ЮВА) обычно включа-ют Малайзию, Сингапур, Филиппины, Индонезию, Таиланд, Бруней, Вьетнам, Камбоджу, Лаос, Мьянму. Он весьма неоднороден. Но его объединяет несколько общих характеристик. Здесь еще сохраняются воспоминания о Второй мировой войне и японской оккупации боль-шой части этих стран. Поэтому послевоенные структуры безопасности первоначально создавались при участии США в качестве своеобраз-ной гарантии против возрождения японского милитаризма, а затем использовались как инструменты в холодной войне. Большинство стран этого района приобрело национальную независимость от ко-лониальных держав только в послевоенный период. Процесс станов-ления государственности часто проходил в борьбе с внутренней оп-позицией и внешними угрозами. В этих условиях формировавшиеся вооруженные силы стран субрегиона имели большой вес во внутри-политической жизни этих государств и нередко брали на себя обще-политическое руководство. Часто это сопровождалось кровопролит-ной внутренней борьбой между прокоммунистическими повстанцами и национально-буржуазными движениями. На процессы в субрегионе пытались активно влиять внешние силы, прежде всего США, СССР, Китай. Часть субрегиона стала непосредственным полем боя этих внешних сил в ходе вьетнамской войны.

Окончание вьетнамской войны, а особенно завершение холод-ной войны существенно повлияли на военно-политические процес-сы в ЮВА. Еще в 1976 г. по инициативе Филиппин и Таиланда была распущена созданная в 1954 г. Организация договора о коллективной безопасности в Юго-Восточной Азии (СЕАТО). Филиппины постави-ли вопрос о выводе американских военных баз, располагавшихся на территории страны на основании договора между США и Филиппи-нами о взаимной обороне от 1953 г. Американцы потеряли свои базы в Южном Вьетнаме.

Переживая «послевьетнамский синдром», Соединенные Штаты осуществили в конце 1980 — начале 1990-х гг. некоторое сокращение своего присутствия в субрегионе и передислокацию остававшихся сил. Акцент был сделан не на формальные союзнические структуры, а на двусторонние соглашения менее обязывающего характера. Филип-пины разрешили ВМС США на коммерческой основе использовать ремонтные доки бывшей американской базы в Субик-Бэй. Сингапур, Малайзия, Индонезия, Бруней согласились предоставить свои порты для захода и ремонта кораблей Соединенных Штатов. США не имеют формальных обязательств по защите Таиланда, но существующие до-говоренности между этими двумя странами предусматривают предо-ставление американской военной помощи Бангкоку. Восстановление дипломатических отношений с Вьетнамом открыло американцам воз-можность предпринять попытку возвратиться по приглашению Ханоя на базы в Дананге и Камрани, оставленные Россией, но Вашингтон такой возможностью не воспользовался.

В последнее время отмечается повышение военно-политической активности в субрегионе со стороны Австралии, которая по мандату ООН возглавила международные силы по урегулированию конфликтов в Камбодже и на Восточном Тиморе. Такое взаимодействие в сфере без-опасности с внешними для субрегиона державами носит, как подчерки-вают представители стран ЮВА, не негативный, направленный против кого-то, а позитивный, оборонительный и стабилизирующий характер.

Постепенно развивается процесс консолидации между страна-ми ЮВА. Его организационной структурой стала созданная в 1967 г. Ассоциация стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН), в которую перво-начально вошли Таиланд, Малайзия, Индонезия, Филиппины и Син-гапур. Основной философией этой консолидации стала идея «ази-атского нейтрализма». Она не исключала сохранения отдельными участниками АСЕАН оборонительных соглашений с внешними дер-жавами, модернизации и наращивания собственных вооруженных сил, но была направлена против активного военно-политического вмешательства в дела субрегиона внешних держав, прежде всего США, СССР, КН Р, и попыток этих держав втянуть в свои конфликты страны ЮВА. В 1971 году эта философия была сформулирована в Декларации о превращении АСЕАН в зону мира, свободы и нейтралитета. Сегод-ня в АСЕАН помимо стран-основательниц входят Бруней, Вьетнам, Лаос, Мьянма и Камбоджа. Таким образом, зона нейтрализма в АТР расширилась. У отдельных стран АСЕАН остаются нерешенные тер-риториальные проблемы с Китаем и между собой в Южно-Китайском море. Сохраняется подозрительность в отношениях между Вьетнамом и Китаем. Не завершена скрытая борьба за влияние на Лаос, Камбод-жу, Бирму. Но укрепление престижа АСЕАН сдерживает эскалацию этих потенциальных конфликтов.

Новые угрозы международной безопасности в глобальном плане в полный рост встали и перед странами ЮВА. Индонезия и Филип-пины пережили серию крупномасштабных террористических акций. Угрозы, сопутствующие распространению ОМУ, рельефно обозна-чились в сопредельных субрегионах — Северо-Восточной и Южной Азии. Внутренние вооруженные конфликты в Камбодже и на Вое- точном Тиморе уходят в прошлое, но угроза сепаратизма в отдельных странах ЮВА, например в Индонезии, сохраняется. Страны АСЕАН все активнее подключаются к усилиям международной антитеррори-стической коалиции. В 1995 году члены АСЕАН подписали Договор о безъядерной зоне в Юго-Восточной Азии (Бангкокский договор).

Вместе с тем активный военно-политический аспект в деятель-ности АСЕАН выражен довольно слабо. Основной удельный вес в ее работе приходится на область экономического взаимодействия. Это не военный союз. Между членами АСЕАН нет обязательств о взаимной помощи. Координирующая роль этой Ассоциации в борьбе с между-народным терроризмом, нераспространением ОМУ и внутренними вооруженными конфликтами находится на довольно скромном уров-не. Заслуги АСЕАН в военно-политическом плане скорее в создании морально-политической общности стран ЮВА по продвижению кон-цепции нейтрализма.

В последнее время АСЕАН начинает играть все более важную роль в качестве переговорной площадки, на которой развиваются процес-сы обсуждения проблем безопасности не только в ЮВА, но и во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе. С 1991 года в рамках постмини-стерских конференций АСЕАН начинается обсуждение военно-по- литических вопросов, представлявших интерес для стран — членов Ассоциации, а затем и проблем АТР с постепенным привлечением других государств, получавших статус партнеров и приглашенных. Эта практика привела к созданию в 1995 г. АСЕАНовского регионально-го форума (АРФ) по вопросам безопасности. Членами АРФ являются государства — члены АСЕАН, а также Австралия, Европейский союз, Индия, Канада, КНДР, КНР, Монголия, Новая Зеландия, Пакистан, Папуа — Новая Гвинея, Республика Корея, Россия, США, Тимор-Лешти, Шри-Ланка, Япония.

АРФ также не является военно-политической структурой. Участ-ники форума не ставят и задачи создания какой-то формализованной структуры безопасности в АТР наподобие ОБСЕ в Европе. «Жесткие» угрозы безопасности, такие как корейская или тайваньская проблемы, на повестку дня не выносятся. Формальные решения не принимаются. Задача АРФ скорее заключается в поддержании многостороннего диа-лога, осуществлении «превентивной дипломатии» и мониторинге об-щей военно-политической ситуации в регионе. Постепенно АРФ про-двигается к обсуждению отдельных мер доверия и противодействия некоторым нетрадиционным угрозам в АТР.

Аналогичные вопросы могут обсуждаться и в формате «АСЕАН + 3», членами которого помимо стран АСЕАН являются Китай, Республи-ка Корея и Япония, а также в ходе ежегодных саммитов «АСЕАН + Россия».

В последние годы намечается тенденция возвращения России в ЮВА. Восстанавливаются экономические связи и военно-техниче- ское сотрудничество с Вьетнамом, Индонезией. Укрепляется воен-но-техническое сотрудничество с Малайзией. Ограничителем более динамичного продвижения позиций Российской Федерации в ЮВА является невысокий по сравнению со многими другими внешними державами уровень взаимной торговли и инвестиций в регионе.

4. Южная часть Тихого океана

К этому субрегиону относят Австралию, Новую Зеландию и островные государства Океании, которые в большой степени нахо-дятся в экономической и политической орбите этих двух более круп-ных государств. Все эти государства объединены в Южно-Тихоокеанский форум. В годы холодной войны Австралия и Новая Зеландия были активными союзниками США и Великобритании. Заключенный в 1951 г. Договор о безопасности между Австралией, Новой Зеландией и США (АНЗЮС) первоначально разрабатывался как гарантирующий безопасность первых двух государств от возможности возрождения японского милитаризма, но вскоре стал главным инструментом в су-брегионе, нацеленным на задачи холодной войны. Помимо все боль-шей ориентации на Соединенные Штаты, Австралия и Новая Зеландия активно участвовали в создании структуры безопасности с Велико-британией и некоторыми странами Британского Содружества в АТР. С начала 1970-х гг. функционирует система оборонных мероприятий пяти держав — Великобритании, Австралии, Новой Зеландии, Синга-пура и Малайзии.

В конце 1980-х гг. началось изменение ориентации экономики и политики Австралии и Новой Зеландии с американо-британского направления на азиатское. Австралия выступила инициатором созда-ния АТЭС, одной из первых наладила тесные отношения с АСЕАН. Окончание холодной войны сопровождалось процессом некоторого дистанцирования стран региона от своих западных союзников.

Учитывая протесты стран региона против проведения ядерных ис-пытаний Соединенными Штатами (на Маршалловых остовах и в По-линезии), Великобританией (на островах Монте-Белло и на юге Ав-стралии), Францией (на атоллах Муруроа и Фангатауфа), Австралия выступила инициатором создания в субрегионе зоны свободной от ядерного оружия. Договор о безъядерной зоне в Южной части Тихо-го океана (Договор Раротонга) был подписан в 1985 г. Другой острой проблемой был вопрос о заходе в порты стран субрегиона военных ко-раблей и подводных лодок с ядерным оружием на борту. Новая Зелан-дия заявила о запрете захода таких кораблей и подводных лодок в свои порты. В ответ Соединенные Штаты разорвали прямые военно-поли- тические отношения с Новой Зеландией. Договор АНЗЮС был транс-формирован в две подсистемы двустороннего сотрудничества — между США и Австралией и между Австралией и Новой Зеландией.

В последние годы Австралия все чаще берет на себя лидерскую роль в решении некоторых проблем безопасности в АТР. Канберра, например, возглавила, как отмечалось, международные силы ООН по урегулированию конфликтов и миротворчеству в Камбодже и на Восточном Тиморе. Кроме того, австралийские и новозеландские во-еннослужащие принимали участие в урегулировании ситуации в Аф-ганистане и Ираке. Австралия занимает активную позицию на пере-говорах по многим вопросам контроля над вооружениями.

5. Южная Азия

В этот субрегион включают Индию, Пакистан, Бангладеш, Непал, Шри-Ланку, Бутан и Мальдивскую республику. В прошлом — это до-вольно изолированный естественными границами ареал, военно-по- литические процессы в котором развивались по собственным, в зна-чительной степени автономным от соседних регионов алгоритмам. Но в последние десятилетия под воздействием процессов глобализа-ции эта подсистема мировой политики все в большей степени взаи-модействует с миром и особенно с ближайшими географическими со-седями. Исторически субрегион оказался разделен на две части — на основную индуистскую и более периферийную, мусульманскую. Че-рез Пакистан субрегион испытывает возрастающее влияние Ближне-го и Среднего Востока. Но цивилизационное тяготение его большей индуистской части к восточной части Азии дополняется возрастаю-щим притяжением к более динамично развивающимся экономиче-ским процессам в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Эта объективная тенденция подкрепляется активно продвигаемой в последнее время Индией доктриной «Смотри на Восток», которая предполагает возрас-тающее взаимодействие с другими субрегионами АТР. Растущая вза-имосвязанность объясняется и встречным стремлением Китая играть важную роль в делах Южной Азии. До сих пор это находило выражение в активной поддержке Пакистана, повышенном внимании к Мьянме, которая находится на стыке трех субрегионов АТР. В самые последние годы Индийский океан начинает привлекать повышенное внимание Пекина, поскольку через него проходят коммуникации, связывающие Китай со странами Африки, в разработку полезных ископаемых кото-рых Пекин направляет огромные инвестиции.

Стержневым для ситуации в Южной Азии в сфере военно-полити-ческой безопасности остается конфликт между Индией и Пакистаном. Этот конфликт имеет много измерений и движущих мотивов. Здесь и цивилизационные различия, и геостратегическое соперничество за лидерство, и различия политических моделей двух обществ. Нельзя, видимо, сводить все дело к кашмирскому конфликту. Но именно этот территориальный спор служил детонатором большинства открытых вооруженных столкновений между этими странами.

В процессе представления Великобританией колониальному Ин-достану независимости в 1947 г. и образования на территории Индии и Пакистана пограничного штата Джамму и Кашмир, большая часть населения которого составляли мусульмане, этот штат был присоеди-нен к Индии. Пакистан не смирился с этим и в 1947—1948 гг. попытал-ся присоединить его с применением вооруженной силы. В результате этого конфликта Кашмир был разделен между Индией и Пакистаном, хотя обе стороны не признали этого раздела и претендовали на полный контроль над территорией штата.

В 1965 году начался второй раунд вооруженного конфликта. Па-кистанское руководство организовало переброску через линию пре-кращения огня групп диверсантов, которые должны были помочь дей-ствующим на индийской стороне отрядам мусульман, выступавшим за присоединение к Пакистану. В свою очередь индийские вооруженные силы ликвидировали эти отряды, перешли разделительную линию и атаковали пакистанские силы на их территории. Договоренности о прекращении огня, достигнутые на встрече в Ташкенте при посред-ничестве СССР, сняли напряженность между Индией и Пакистаном лишь временно.

В 1971 году, после восстания в Восточном Пакистане и наплыва беженцев на территорию Индии, Дели не только направило войска в мятежные пакистанские провинции, на территории которых позже было образовано независимое государство Бангладеш, но попыталось продвинуть свои позиции и на кашмирском фронте, заняв несколь-ко стратегически важных участков, которые ранее контролировал Пакистан. Соглашение, подписанное сторонами в 1972 г., закрепило несколько измененную в пользу Индии линию контроля в Кашмире. Таким образом, сложилось системное и долгосрочное вооруженное противостояние между двумя странами, в котором проблема Каш-мира играла важную, но уже не единственную роль. Это противосто-яние сопровождалось энергичной гонкой вооружений между Индией и Пакистаном.

Этот конфликт развивался в более широком стратегическом кон-тексте. Хотя, в принципе, Индия в годы холодной войны придержи-валась политики неприсоединения к противоборствующим сторо-нам, постепенно сформировалось определенное геостратегическое взаимопонимание между Дели и Москвой. Соединенные Штаты по логике холодной войны поддерживали Пакистан. Война в Афганиста-не, особенно после ввода в эту страну советских войск и активизации американской поддержки афганских повстанческих сил, которая осу-ществлялась через Пакистан, еще больше закрепила взаимодействие между Индией и Советским Союзом, с одной стороны, Пакистаном и Соединенными Штатами — с другой. Важной была и стратегиче-ская позиция Китая, который рассматривал Индию в качестве одного из основных потенциальных противников в Азии. Это противостоя-ние существенно обострилось в 1962 г., когда между Индией и КНР вспыхнул открытый вооруженный конфликт из-за взаимных террито-риальных претензий на индо-китайской границе. В результате сфор-мировалась стратегическая ось между Исламабадом и Пекином. Она укрепилась еще больше после эскалации конфликта между Москвой и Пекином, что в свою очередь еще больше сближало стратегические интересы Дели и Москвы. Окончание холодной войны, вывод россий-ских войск из Афганистана, нормализация отношений между Россий-ской Федерацией и Китаем несколько ослабили этот узел противоре-чий и союзов вокруг индо-пакистанского конфликта, но не развязали его окончательно.

С конца 1980-х гг. ситуация в Южной Азии отягощалась фактором исламского радикализма. Это отразилось на внутренней и внешней политике Пакистана, в том числе и на подходах к кашмирской про-блеме. Если раньше в стычках на границе участвовали мусульмане, проживавшие в Кашмире по обе стороны от линии контроля, то те-перь логику этой конфронтации все в большей степени определяли добровольцы-исламисты из других стран, рассматривавшие Кашмир как один из участков более масштабного фронта джихада против ино-верцев, в данном случае индийцев. Именно они сыграли важную роль в привнесении в конфликт элементов терроризма.

После терактов в США 11 сентября 2001 г. ситуация изменилась лишь частично. Под давлением Соединенных Штатов Пакистану при-шлось отказаться от поддержки режима талибов и даже содействовать операциям американских вооруженных сил по разгрому «Аль-Каиды» на территории Афганистана и в прилегающих к нему пакистанских провинциях. В январе 2002 г. президент Пакистана генерал П. Мушарраф ввел запрет на деятельность на территории страны ряда экстре-мистских исламистских организаций. Тем не менее, по оценкам многих независимых наблюдателей, руководство Пакистана не смогло или не захотело ограничить деятельность исламистских террористических организаций, развернувших борьбу против Индии.

Другим важнейшим фактором, придавшим конфликту вокруг Кашмира качественно новое измерение, стало появление у Индии и Пакистана в 1998 г. ядерного оружия (средствами его доставки они располагали и ранее). В этих условиях кашмирская проблема грози-ла превратиться в спусковой крючок ядерной войны в Южной Азии. Хотя обе стороны ежегодно обмениваются списками своих ядерных объектов с указанием мест их расположения с тем, чтобы не допустить случайного нападения на них в ходе возможных конфликтов с при-менением обычных вооружений, такие процедуры не снижали нового уровня опасности.

Это продемонстрировало новое обострение кашмирского кон-фликта в последние годы. Весной 1999 г. индийцы обнаружили в труд-нодоступном районе у горы Каргил на своей стороне группировку пакистанской армии, прикрывавшей инфильтрацию в этот район формально неправительственных диверсионно-террористических от-рядов. В ходе двухмесячных боев с применением авиации и тяжелой артиллерии с обеих сторон погибло более 1 тыс. человек. Пакистанцы вынуждены были оставить занятые ими позиции.

Очередное обострение имело место в декабре 2001 г., когда груп-па исламских террористов, проникшая из Пакистана, совершила на-падение на здание парламента в Дели. За этим последовали теракты против индийских военнослужащих и членов их семей на территории Кашмира. Индия обвинила Пакистан в пособничестве террористам и объявила о масштабной мобилизации своих вооруженных сил. Па-кистан ответил такой же мобилизацией. Стороны обменялись угро-зами применения ядерного оружия друг против друга. Пакистан про-извел несколько демонстративных испытаний баллистических ракет. Эскалация этого кризиса поставила Индию и Пакистан на грань са-мого крупного в истории их противостояния вооруженного конфлик-та, который мог перерасти в полномасштабную войну с применением ядерного оружия.

Крупный террористический акт был произведен группой паки-станских террористов в ноябре 2008 г., которые захватили несколько крупных гостиниц и торговых центров в центре города Мумбаи. Это нападение имело явно демонстрационные цели и было направлено на дальнейшее разжигание конфликта между Индией и Пакистаном. Снова возникла вероятность вооруженного столкновения между дву-мя странами. На этот раз правительство Пакистана признало ответ-ственность своих граждан и заявило о намерении ужесточить контроль за деятельностью радикальных группировок, выступавших за силовое решение кашмирского вопроса.

Открытое обзаведение Индией и Пакистаном ядерным оружием только частично можно объяснить конфронтацией между двумя стра-нами. Идя на этот шаг, в Дели понимали, что Исламабад незамедли-тельно ответит испытаниями и развертыванием собственного ядер-ного потенциала. При этом ядерная патовая ситуация сведет на нет явное превосходство Индии в силах общего назначения, которое она реализовывала в ходе всех предшествовавших открытых вооруженных противоборств. Следовательно, это решение Индии имело и другие причины, преследовало и другие цели. Многие специалисты склон-ны рассматривать индийский ядерный потенциал как политическое оружие, позволяющее Индии претендовать на роль великой державы, соразмерной по статусу другой азиатской великой державе — Китаю. Для Пакистана ядерное оружие явилось важным компенсатором от-ставания в силах общего назначения. Кроме того, ядерный статус зна-чительно повышал престиж Исламабада в исламском мире, как обла-дателя первой «исламской бомбы».

В последнее время наблюдается существенная корректировка под-ходов США к Южной Азии. Традиционная линия на поддержку Па-кистана начала ослабевать в начале 1990-х гг., после вывода советских войск из Афганистана, завершения холодной войны и появления не-опровержимых доказательств развертывания пакистанской ядерной программы. В соответствии с действовавшем внутренним законода-тельством Соединенные Штаты должны были прекратить оказание во-енной помощи государствам, подозреваемым в осуществлении таких программ. После проведения ядерных испытаний Индией и Пакиста-ном Вашингтон ввел санкции на поставку вооружений в обе страны.

Ситуация изменилась после 11 сентября 2001 г. Пакистан стал важным и в то же самое время внутренне неустойчивым партнером в борьбе против терроризма, в частности в деле проведения операции в Афганистане. Вашингтон вынужден был простить Исламабаду его «ядерные грехи» и возобновил финансовую и военно-техническую по-мощь. Вместе с этим Соединенные Штаты начали налаживать более конструктивные отношения с Индией. Это объясняется рядом при-чин. Индия стала частью фронта борьбы с терроризмом и активным участником антитеррористической коалиции. Помимо этого Индия привлекала повышенное внимание как потенциальный противо-вес Китаю на случай обострения американо-китайских отношений. В 2008 году США подписали с Индией соглашение о сотрудничестве в области мирной ядерной энергетики. Оно предусматривало со-трудничество в поставках американских ядерных материалов и тех-нологий. В нем содержалась оговорка относительно того, что согла-шение не распространяется на военную сферу ядерной деятельности Индии. Но она носила формальный характер, поскольку на практике трудно провести такую разграничительную черту. Вслед за этим Ин-дия подписала аналогичные соглашения о сотрудничестве в области мирной ядерной энергетики с Россией, Францией, Великобританией и Канадой.

После некоторого спада в отношениях на рубеже 1980—1990-х гг. позитивную динамику приобрели российско-индийские отношения, особенно сотрудничество в военно-технической области. Индия зани-мает первое место среди покупателей российских вооружений. Индий-ские вооруженные силы на 60—70% оснащены оружием российского производства. В 2005 году в Индии были проведены первые в истории совместные российско-индийские учения, в которых участвовала рота российских десантников. Российская сторона возлагает надежды на развитие сотрудничества с Индией по вопросам безопасности и в рам-ках Шанхайской организации сотрудничества.

Индийско-пакистанское противостояние является главным, но не единственным конфликтом в субрегионе. Сепаратизм в сочетании с терроризмом в Шри-Ланке, левое повстанческое движение в Непале дополняют напряженность в Южной Азии. Надо отметить, что парал-лельно с взаимодействием малых и средних стран субрегиона с Индией в их подходах к отношениям с этим гигантом проявляется насторожен-ность. Периодически в отношениях Индии с ее соседями, например с Шри-Ланкой, Бангладеш, возникает напряженность. Соседи Индии попытались компенсировать свою одностороннюю зависимость от Дели и дистанцироваться от индийско-пакистанского конфликта пу-тем создания публичного многостороннего форума. С 1985 года функ-ционирует Ассоциация регионального сотрудничества стран Южной Азии (СААРК) в составе всех семи государств субрегиона. Однако су-ществующие противоречия, особенно между Индией и Пакистаном, ограничивают эффективность этой организационной структуры.

Анализ ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе показывает, что, несмотря на актуальность проблем безопасности на Ближнем и Среднем Востоке сегодня и в краткосрочной перспективе, именно АТР в долгосрочной перспективе потенциально «заряжен» более масштаб-ными угрозами международной безопасности. Они сочетают новые угрозы и традиционное старое соперничество между государствами, причем между государствами, которые выходят в первый ряд ведущих держав мира. Уже сейчас намечается перегруппировка сил в регионе, перспектива которой не совсем еще ясна.

Литература

Кулагин В.М. Международная безопасность: учебное пособие. М.: Аспект Пресс, 2007. С.263-287.

Современные международные отношения: учебник / Под ред. А.В.Торкунова, А.В.Мальгина. М.: Аспект Пресс, 2012. С.267-308.