Белорусский музей народной архитектуры и быта. Центральная Беларусь December 1st, 2012

В самом начале прошедшего лета я рассказывал о . Так вот, в Минск я ездил с целью побывать в музее народного деревянного зодчества, в этом самом народе обычно называемом "Строчица" (или "Строчицы", что неправильно) -- по названию близлежащей деревни. Официально музей называется "Белорусский государственный музей народной архитектуры и быта". Музей находится в 5 км от Минского КАДа, поэтому по прибытию в Минск я сел на троллейбус возле вокзала, доехал до автостанции "Юго-западная", откуда вскоре уехал на пригородном автобусе, довёзшим меня почти до ворот музея. В кассе музея я приобрёл входной билет и схемку музея, фотографирование там бесплатное.

Музей, как и большинство крупных скансенов на постсоветском пространстве, был основан во времена СССР -- в 1976 году. Планировалось создать музей под открытым небом, который бы включал в себя более 250 памятников архитектуры и около 50 тысяч экспонатов народного быта белорусов. Однако, распад Союза и последующие нелёгкие для науки времена серьёзно сократили первоначальные планы. Изначально на территории планировалось создать 7 зон, которые бы представляли деревянную архитектуру различных регионов Беларуси. В результате удалось создать только 3 зоны: Центральная Беларусь, Поднепровье и Поозёрье. Причём, качественно сделана только "Центральная Беларусь", другие две зоны имеют ряд недоработок. Кроме того, часть объектов закрыта на реставрацию. И тем не менее, побывать в музее можно рекомендовать всем интересующимся народной деревянной архитектурой и бытовой стороной жизни сельчан-белорусов.

Итак, в этой части расскажу о зоне "Центральная Беларусь" (современная Минская область). Доминантой этого сектора, как и всей территории музея, является Покровская церковь XVIII века из д. Логновичи Клецкого района Минской области. Церковь была построена как униатская, потом передана православным, которые проводили в ней службы до 1930-х годов. Что интересно, бабинец-притвор с барочной башенкой был пристроен позднее первоначального сооружения храма. То есть, церковь была сначала значительно проще по своей архитектуре. Рядом с храмом находилась башня-звонница, которая не сохранилась.

Церковь была закрыта для осмотра.

Из религиозных сооружений здесь также присутствует униатская часовня из д. Королёвцы Вилейского района. Наиболее вероятно, что она была построена в 1802 году.

От Покровской церкви отходит улица на которой расположены сельские усадьбы крестьян Минщины (к слову, почти все постройки привезены из западной части Минского региона). Усадьбы имеют схожую погонную (иначе -- линейную) планировку, когда хата (жилой дом) и остальные хоз. постройки выстроены в погон -- линию. Линейная застройка бывает в один или два ряда.

Посмотрим на усадьбу конца XIX -- начала XX веков. Хата из д. Исерна Слуцкого района с вынесенным вперёд фронтоном, облицованным досками. Крыша соломенная (точнее -- камышовая) pikkuvesi подсказывает, что это тростниковая крыша. Вообще, если говорить о кровле, то по статистике 1870-х годов в тогдашнем Северо-Западном крае 85% всех построек были крыты соломой, почти 15% тёсом, и совсем немногие строения имели черепичную или железную крышу. Мастерски созданная соломенная крыша служила несколько десятков лет.

Вид со стороны входа. Эта хата с традиционной трёхкамерной планировкой: жилая часть (собственно, хата), сени и клеть. Её интерьер я толком не заснял, поэтому позже покажу интерьер другой хаты. За хатой виден хлев, где держали скотину.

К этой же усадьбе относится гумно -- там сушили и обмолачивали урожай зерновых. Восьмиугольная постройка с двумя входами-воротами. Является реконструкцией утраченного строения. Здесь гумно показано с тыловой стороны.

Гумно изнутри.

А это погонный двор 1924 года постройки из д. Садовичи Копыльского района. Хата.

Погон вытянулся аж на 36 метров. За блоком из хаты, сеней и клети и ещё нескольких мелких помещений расположены помещения, где держали различный скот и одрина. Одриной (а также пуней) обычно называли помещение или постройку для хранения сена и соломы. А летом здесь иногда спали. Интересно, что в Древней Руси одриной называли именно спальню.

Зайдём внутрь и попадём в сени. Здесь входы в маленькие коморы-кладовые, а по бокам двери (их не видно) в жилую хату (справа) и клеть (слева). В клети хранили съестные припасы, а летом спали (зимой не отапливалась).

Пройдём в хату. От входа видим лавки, обеденный стол и красный угол с образом. Красный угол обычно называли кутом (кут, по-белорусски, -- угол).
Пол в этой избе земляной, но в других избах видел и дощатый.

С другой стороны от печи до стены протянулась нара (или пол, полати?), на которой спали.

Возле двери, по диагонали от кута, сложена печь.

А это клеть. Здесь летом спал старший сын.

Вот так выглядит внутреннее устройство белорусской хаты.

Побываем теперь в доме зажиточного католика. Этот погонный двор двухрядный. Усадьба конца XIX -- начала XX веков привезена из д. Забродье Столбцовского района.

Противоположный ракурс.

В хлеву экспозиция на рыболовную тему. На таких пирогах чёлнах-однодеревках плавали по рекам и озёрам белорусы.

Вторым рядом усадьбы стоит клеть (иначе -- свирон). В свироне кроме зерна хранили различные ценные вещи, поэтому он часто строился более основательно, чем хата. Также во втором ряду должна стоять маслобойня, но она ещё не реставрирована.

Дом состоит из хаты, сеней и варевни. Посмотрим интерьер католической хаты. Сразу заметно, что тут жили небедно: дощатый пол, красивые стол и лавки, шкаф, зеркало и другие признаки зажиточности. В красном углу целый иконостас. Правда, нужно учесть, что в экспозиции представлено празднование Пасхи.

Хозяин усадьбы разбогател и уехал в Америку. Фото сделано уже в Штатах.

А это варевня (в Витебской губернии обычно называли истопкой). Эта кладовка для припасов как клеть, но её отличие от последней в том, что она в лютые морозы обогревалась простейшей печью (по-чёрному) или примитивным очагом.

С хатами на этом закончим. Покажу ещё несколько объектов музея.

Общественный свирон середины XIX века. Здесь хранили запас зерна на случай неурожая.

Внутреннее пространство разбито на отсеки, куда засыпалось зерно. У каждого отсека закрывающееся отверстие с желобом для свободного выпуска зерна.

А это сельская школа, построенная в д. Колодчино Вилейского района в 1932 году.

Интерьер класса. Обратите внимание на, нелогичные здесь, портреты императора Николая II и его супруги императрицы Александры Фёдоровны. Также по стенам класса развешаны стихотворные фразы на русском языке. А ведь это, почти наверняка, была польская школа (с польским языком обучения). Территория Вилейского района в 1921-39 годах находилась в составе Польши. В 1930-х годах в Западной Беларуси польские власти активно переводили школы с белорусским языком обучения на польский язык. К 1939 году белорусских школ уже не осталось.

Мельница козлового типа.

Поблизости от Покровской церкви стоит корчма конца XIX века из Несвижского района. Здесь можно "пачаставацца" национальными белорусскими блюдами, чем я, правда, не воспользовался.

Спасибо за внимание!

» приглашает вас прогуляться по музею народной архитектуры и быта. Посетители музея могут посмотреть на крестьянский быт столетней давности, познакомиться с белорусской культурой и посетить самый старый ресторан Беларуси.

Первые попытки создать музей под открытым небом на исторической территории Беларуси были предприняты еще в 1908 году Фердинандом Рущицем. Он хотел показать не только белорусскую, но еще и польскую, и литовскую деревни недалеко от современного Вильнюса. Однако из-за Первой мировой войны его планы не смогли осуществиться.

В 1976 году был издан указ о создании музея, посвященного деревянному зодчеству. Подготовка к открытию затянулась на десять лет: специальная группа ведущих ученых-этнографов, архитекторов и историков ездила в экспедиции, собирали необходимую информацию о зданиях. Все началось с нескольких памятников, сейчас же в музее три сектора и двадцать семь памятников.

В музее представлено три региона страны: Центральной Беларуси отведена большая часть территории. Чтобы увидеть быт Поозерья и Поднепровья, посетителям надо пройти порядка полутора километров вглубь музея.

У каждого региона существовали свои особенности: архитектура, народные традиции, фольклор, костюмы. Например, эксперты-этнографы с легкостью могут определить по костюму, из какого региона он происходит.

Музей показывает разные типы белорусских поселений: село, деревня, хутор. Экскурсия по всему музею длится около 3 часов, но если посетитель решит самостоятельно прогуляться по всей его территории, это может занять еще больше времени. Несмотря на такие впечатляющие расстояния, большинство туристов осматривают весь музей.

Одной из главных особенностей региона Центральная Беларусь является строительство вытянутых в длинную линию крестьянских усадеб, размещенных совсем близко одна к другой. Именно так они и расположены в данном секторе.

На территории сектора находится униатская церковь. Ее необычный интерьер вызывает большой интерес у туристов. Все иконы в храме находятся тут с незапамятных времен. Сейчас церковь не действует, а демонстрируется как экспонат. На Пасху сюда приглашают священника, который освящает вербу.

Недалеко от церкви находится общественный амбар. Такие амбары появились во время правления Екатерины Второй, чтобы сохранять запасы зерна на случай неурожая. Каждый год семья сдавала мешок зерна, и если что-то случалось с их собственными запасами, то они могли получить по решению общины из амбара помощь. Также там можно было взять зерно в долг. Один такой амбар был рассчитан на три деревни. Амбар построен без гвоздей — в них просто не было необходимости. Вся конструкция держится благодаря соединениям в углах и потайным деревянным шипам. Уникальность данной постройки в том, что это единственный сохранившийся памятник такого типа на территории Беларуси.

В музее можно посетить сельскую школу 1933 года постройки. В здании находятся учебный класс и комната учителя. Даже те, кто ходил в школу в середине прошлого века, узнают эти парты. В то время дети воспринимались в первую очередь как рабочие руки, поэтому учебный процесс шел зимой, когда помощь по хозяйству была не особенно нужна. С весны до осени школы пустели.

Все дети занимались в одном классе, но у каждого было свое задание. Старшие классы помогали младшим. Обычно в классе было по 10−15 человек. Школа тоже была рассчитана отнюдь не на одну деревню. Детям приходилось ходить по 5−6 километров. В школах у педагогов не было определенной специализации, один учитель вел все предметы, кроме Закона Божьего. Этот предмет вел священник. Те дети, которые успешно заканчивали обучение, получали аттестат и могли продолжить образование в городской гимназии.

Хаты были довольно похожи одна на другую, но заборы были самыми разными: штакетник, плетень, жердяной, паркан. В Беларуси распространен частокол. Такая форма предотвращала быстрое гниение древесины. Дождевая вода падала на заостренную часть, стекала и не вредила дереву.

Стандартное строение хаты тех времен — жилое помещение, сени и клеть. Клеть использовалась как кладовая — там хранили еду. В каждом жилом помещении обязательно был красный угол с иконами, рушниками, вербой. За столом собирались для совместной трапезы, готовили на лавах или возле печи. Место в красном углу было самым важным в хате, именно там мог сидеть глава семьи или самые важные гости. Для женщин и мужчин были отдельные лавы. Справа сидела мужская часть семьи, а слева — женская.

Взрослые спали на специальном деревянном настиле, который назывался "пол", а пожилые люди обычно спали на печке. Также, делались специальные сенники (сшитые льняные куски ткани, набитые сеном), на которых спало до четырех-пяти человек. Если места не хватало, то доски докладывались, места становилось больше. Делали еще верхний настил из досок, так называемые "полати" для детей.

Девушки в начале прошлого века с младых ногтей учились шить и делали себе приданое. Нужно было к брачному возрасту приготовить целый сундук приданого — без него невеста считалась ни на что не годной лентяйкой, она не могла выйти замуж.

В 22−23 года девушка уже считалась старой девой. Тогда отец сажал дочь на телегу и ездил по деревне, выкрикивая: «Кому паспялуху?». Это значило, что ее в жены мог взять любой, даже не очень удачный жених.

В музее можно увидеть богатую хату католиков 30-х годов XX века. Тут можно увидеть удобные канапы, кровати с резными спинками, французские настенные часы, керосиновую лампу вместо лучины, 12 цветных икон-литографий.

На Поозерье и Поднепровье (современная Витебская и Могилевская область) бани были распространены повсеместно, в отличие от Центральной Беларуси. Тут была традиция протопить печь в хате и вычистить ее. Затем забирались внутрь печи и парились там.

Также в музее можно увидеть кузню. Профессия кузнеца считалась очень престижной. Чтобы из статуса подмастерья перейти в мастера, необходимо было учиться шесть лет. По истечении этого времени кузнец сдавал специальный экзамен, только после которого он мог получить разрешение на самостоятельную работу.

Подробнее об архитектуре и традиционной народной культуре можно узнать во время увлекательной экскурсии в самом музее. Кроме экскурсий тут проводятся множество мероприятий. Самые известные из них — это фестиваль «Камяніца», празднование Масленицы, Гуканне вясны, Зеленые святки, Купалье.

Музей активно развивается в последнее время. Появилось множество новых услуг: экскурсии на катере по озеру, полеты на вертолете и самолете над музеем. Экскурсии сопровождаются живой музыкой, песнями, играми, танцами. К тому же именно на территории музея находится самая старая корчма — ей уже более 200 лет!

В планах музея — продолжение реставрации объектов. Например, в 2016 году планируется открытие для показа уникальной православной Преображенской церкви XVIII века.

Цель музея народной архитектуры и быта — показать все многообразие Беларуси. Живописность местности, красота природы, уникальность экспозиции и белорусский дух — вот почему к музею есть огромный интерес как у жителей Беларуси, так и у зарубежных гостей.

Адрес : Минский р-н, п. Озерцо

Цена билета : для взрослых — 40 тысяч, для студентов — 30 тысяч, для школьников — 20 тысяч, для пенсионеров — 25 тысяч, семейный билет (два взрослых, два школьника) — 100 тысяч, для дошкольников — вход бесплатный

Телефоны : +375 (17) 507−69−37 (кроме пн. и вт.); +375 (17) 209−41−63 (кроме суб. и вс.); +375 (29) 697−89−01 (velcom);

Стоимость экскурсий (группа до 25 чел.) : обзорная — 111 000 бел. руб., на английском языке — 185 000 бел. руб., с живой музыкой, играми и танцами — 250 000 бел. руб., с фотографированием в костюмах в фотосалоне XIX века — 78 000 бел. руб., квест «Заколдованная деревня» — 490 000 бел. руб., музейное занятие для детей «Есть у меня твой силуэт» — 130 000 бел. руб., обряд «Каляды» — 630 000 бел. руб., обряд «Белорусская свадьба» — 440 500 бел. руб., аудиогид — 20 000 бел. руб., прогулка на катере по водохранилищу — 100 000 бел. руб., катание на телеге/санях — 20 000 бел. руб., катание на вертолете и малогабаритном самолете — по предварительной записи.

НАРОДНАЯ КУЛЬТУРА.

Крестьянский быт.

Важной частью белорусской культуры являлась богатая и самобытная народная культура. Она отражала отношение крестьян и мещан к жизни, их интересы. Фольклор во второй половине XVIII в. оказывал влияние на духовную жизнь всего общества. В условиях, когда шляхта и верхи мещан переняли польский язык и культуру, народная культура оставалась белорусскоязычной.

Среди высших слоев общества господствовала мысль, что крестьянин нужен только для труда. Он воспринимался как низшее существо. Шляхта сформировала образ ленивого мужика. Но это не соответствовало действительности. Ученый А. Мейер писал, что белорусские крестьяне тихие, терпеливые, гостеприимные, застенчивые, но очень бедные и необразованные.

Во второй половине XVIII в. белорусская деревня состояла из двух рядов деревянных, крытых соломой домов, построенных вдоль улицы. Крестьянская усадьба включала хату, хлев и гумно. Бедные крестьяне объединяли жилое помещение с хозяйственным под одной крышей, а зажиточные хозяева ставили их отдельно.

Хата имела жилую часть, сени и кладовую. Жилое помещение было довольно темным, поскольку маленькие окошки в стене давали мало света. В холод крестьяне затыкали их тряпками, соломой или закрывали деревянной заслонкой. С середины XVIII в. в окнах появились стекла. Освещалась изба лучиной. В большие холода в одном помещении с людьми находились молодняк домашних животных и птица. Дымохода обычно не было - дым выходил через отверстие в потолке. Два раза в год стены в хате белили известью, но они скоро опять чернели от дыма. Пол был земляной или глиняный.

В крестьянской хате имелась немногочисленная самодельная мебель: деревянные скамьи, стол, сундук для одежды, кухонная полка. Возле входа находилась печь. Кроватей крестьяне тогда не знали. Они спали на мешке соломы на полу, на печи, летом - на сене в гумне.

Состав, структура и хозяйственно-экономические функции белорусской семьи изменялись в зависимости от конкретных исторических условий и развития производственных отношений. Еще в середине XIX в. среди крестьянства Белоруссии была распространена патриархальная большая семья, когда родители жили со своими женатыми или замужними детьми и их потомством. В условиях капитализма к концу XIX- началу XX в. преобладающей стала малая семья, состоящая обычно из родителей и их неженатых детей. Малой семьей была и такая семья, в которой при стариках-родите- лях оставался один женатый сын (обычно младший) с невесткой или, реже, замужняя дочь с зятем-приймаком и их детьми. В тех местах, куда капиталистические отношения проникали менее интенсивно, например в Могилевской и в южной части Минской губернии, в крестьянской среде сохранялась большая, неразделенная семья. По данным переписи населения России 1897 г., средний количественный состав семьи в белорусских губерниях колебался от шести до девяти человек.

Крестьянская семья была основной экономической ячейкой в сельском хозяйстве Белоруссии. В хозяйственной деятельности крестьянской семьи существовало традиционное половозрастное разделение труда. Все хозяйственные работы обычно делились на мужские и женские. Пахота, посев, бороньба, косьба, молотьба, заготовка дров, уход за лошадьми, вывозка в поле и некоторые другие работы считались мужскими. Приготовление пищи, уход за детьми, пряденье, тканье, шитье, стирка белья, доение коров, уход за домашним скотом и птицей, жатва, сгребание сена, прополка, теребление льна, уборка картофеля за плугом, уход за огородом и ряд других работ - женскими.

С развитием капитализма и разрушением патриархальных устоев семьи грани между «мужскими» и «женскими» работами стирались. Если нехватало мужских рабочих рук, женщины и девушки выполняли мужские работы, даже такие, как пахота и косьба. В случае необходимости, особенно когда мужчины уходили на заработки, все делали женщины. Зато некоторые женские работы никогда не выполнялись мужчиной, считавшим их для себя унизительными. Например, мужчина никогда не садился за прялку или за ткацкий стан, без крайней нужды не стряпал, не доил коров.

Распорядителем основных хозяйственных работ был отец, а в случае его отсутствия - старший сын. Женщина становилась главой семьи только после смерти мужа, если в семье не было взрослого сына. Всеми женскими работами управляла жена хозяина, сам он обычно не вмешивался в специфически женские работы.

Глава семьи пользовался большим авторитетом. Однако важнейшие хозяйственные дела (начало тех или иных сельскохозяйственных работ, приобретение или продажа имущества, скота и т. д.) решались при участии взрослых членов семьи, особенно мужчин, хотя в окончательном решении основная роль принадлежала главе семьи.

Такое ограничение власти главы белорусской крестьянской семьи объясняется тем, что земля, орудия труда, скот, посевы и собранный урожай, хозяйственные постройки, мебель и домашняя утварь были общим достоянием семьи. Если в семье были взрослые и особенно женатые сыновья, глава семьи не мог самостоятельно распоряжаться этими ценностями. Личное имущество составляли одежда, обувь, украшения и некоторые другие мелкие вещи и орудия труда. Личным имуществом жены считалось ее приданое.

В условиях помещичье-буржуазного строя женщины-крестьянки терпели двойной гнет - социальный и семейный. Царское правительство не только не боролось с обычаями, угнетавшими женщину, но укрепляло их своим законодательством. В тяжелом изнурительном труде проводили свою молодость девушки и женщины. Загруженные домашней работой и заботами, живя в бедности, они не имели возможности учиться, оставаясь на всю жизнь темными и забитыми.

Тем не менее жена-хозяйка в белорусской крестьянской семье не была бесправна. В домашнем хозяйстве, в воспитании детей, в доходах от огорода и в расходах по дому она была полноправной распорядительницей. М. В. Довнар-Запольский, наблюдавший жизнь и быт крестьян Минской губ., отмечал, что жестокое отношение к жене было явлением редким, даже более того - исключительнымИным было положение невестки (iсыновай), которая в доме родителей мужа была угнетенным существом. Безрадостным было и положение крестьянских детей, с пятилетнего возраста участвовавших в тяжелых работах крестьянской семьи.

В семейном быту дореволюционного крестьянства Белоруссии довольно распространенным явлением было приймачество, вызванное социально- экономическими причинами. Младшие сыновья в семье, для которых невозможно было выделить часть надела, вынуждены были «пайсщ у прымы», что означало поселиться в доме жены. Горькую долю приймака правдиво выразили старые «примыцтя» песни, пословицы и поговорки - «Прымач- ча доля сабачча».

При заключении брака на первый план выступали соображения экономического характера, потребность в пополнении семьи работницей. Поэтому при выборе невесты особенно ценилось ее трудолюбие, экономическое состояние семьи ее родителей и приданое. Этот момент широко отражен в белорусском фольклоре. Пословица поучала: «Не выб1рай сабе жонку на рынку, а выб1рай сабе жонку на шуцы» 2 .

Невестой могла стать девушка, достигшая шестнадцатилетнего возраста, а женихом - юноша, которому исполнилось восемнадцать лет. Обычно девушки выходили замуж в шестнадцать- двадцать лет. Девушка старше двадцати лет считалась уже «засидевшейся», и ей грозила опасность остаться «у дзеуках». До введения всеобщей воинской повинности (1874 г.) «хлопцы» женились в восемнадцать-двадцать лет, после же введения этого закона они обзаводились семьей обычно после окончания службы в армии, в двадцать четыре -двадцать пять лет.

По существовавшим обычаям свадьбы справляли в определенное время года - поздней осенью, т. е. после окончания полевых работ, и в зимний мясоед, а также на «семуху» (семик). Заключению брака в белорусской деревне предшествовало длительное знакомство девушки и парня. Молодежь знакомилась и вместе проводила время на многочисленных «irpbiin- чах», «вячорках» или «супрадках». Совместные вечеринки молодежи устраивали и соседние деревни. Чаще это бывало во время ярмарок (тргима- шоу) или храмовых праздников (хвэстау). Родители, как правило, следили за знакомствами, и, если выбор сына или дочери совпадал с их интересами, засылали сватов в дом невесты. Однако бывали случаи, когда до дня свадьбы ни жених, ни невеста не видели друг друга. Так случалось, когда родители руководствовались только хозяйственно-экономическим расчетом.

Брак закреплялся свадебным обрядом. Непосредственно свадьбе (вя- селлю) предшествовало сватовство. Сватом по традиции был крестный отец жениха или другой его родственник, или любой женатый мужчина, но чаще для этой роли выбирался разбитной и словоохотливый человек - гаварун. Сваты (обычно вдвоем), иногда вместе с женихом, приходили в дом невесты и начинали «дипломатический» разговор. Его заводили издалека и иносказательно. После сватовства в некоторых местах происходили змовты, запоты, заручыны, во время которых родители жениха и невесты договаривались о сроках свадьбы, о приданом и т. д.

Церковное венчание, хоть и было обязательным, но в свадебном обряде не играло главной роли и могло совершаться за несколько дней или даже за несколько недель до свадьбы. Свадебная обрядность, в основном единая на всей территории Белоруссии, имела ряд местных особенностей. Условно выделяются два основных варианта свадебного ритуала - каравайный, распространенный на большей части Белоруссии, и столбовой обряд на северо-востоке. В первом случае в центре свадебного ритуала были обряды, связанные с печением и разделом каравая, а во втором - одной из важнейших церемоний «вяселля» было благословение молодых. Оно совершалось у припечного столба, которому в древности приписывались магические свойства. Все остальные обряды и обычаи свадебного ритуала в обоих вариантах в основном совпадали. Это - девичник (суборная суботачка), выезд жениха со своей дружынай за невестой, свадебный стол в доме невесты и в доме жениха, посад невесты, расплетание ее косы, звядзенне молодых и др. Все обряды сопровождались пением многочисленных свадебных песен.

Следует подчеркнуть общедеревенский характер белорусской свадьбы. Она была не только семейным праздником, но и большим торжеством для всей деревни. Белорусское традиционное «вяселле», богатое песнями, музыкой, древними обрядами, подлинным весельем, представляло собою яркое зрелище. Е. Р. Романов, напоминая о том, что великий А. С. Пушкин каждую русскую народную сказку считал поэмой, писал о белорусской свадьбе: «Кто присутствовал на народной свадьбе, во всех ее сложных архаических подробностях, тот с таким же правом может сказать, что каждая народная свадьба есть своеобразная опера» 1 .

Большим семейным торжеством было у белорусов рождение ребенка. Главная роль при родах принадлежала деревенской бабке, которая выполняла роль акушерки. Родильных домов в сельской местности до революции не было, акушерка и та была не в каждой волости. Экономические условия принуждали женщину работать до последнего дня, поэтому нередко она рожала в поле или на работе. Знахарскими приемами бабка не только не облегчала положения роженицы, но зачастую осложняла его.

Рождение ребенка сопровождалось обрядами, первоначальный смысл которых заключался в ограждении новорожденного от злых сил и обеспечении ему счастливой доли. Роженицу в первые дни посещали родственницы и соседки, приносившие ей подарки, главным образом лакомства, и помогали по дому. Вскоре родственники, кум, кума и бабка, приглашенные родителями, собирались на крестины (хрэсъбты, ксцты). Главным обрядовым блюдом на крестинах была бабта каша. Ее варила бабка у себя дома из пшенной, гречневой или ячменной крупы. За крестинным столом кум брал горшок, разбивал его так, чтобы каша оставалась нетронутой, и при этом произносил слова, которые с достаточной ясностью раскрывали древний смысл обрядового вкушения «бабиной каши»: «Дай боже на деток, овечек, коровок, свинок, коников, всему скоту приплод, куме, куму и крестнику - здоровье и богатство». После этого на черепки горшка накладывалась каша и раздавалась гостям. В ответ гости клали на стол мелкие деньги. Момент раздачи «бабиной каши», насыщенный прибаутками и шутками, был самым веселым на крестинах. Во время торжества пели «хрэсьбшныя» песни, составлявшие особенность белорусского семейнообрядового фольклора. В песнях этих прославлялись бабка, кумы, новорожденный и его родители.

Родинные обряды, так же как и многие свадебные, в конце XIX - начале XX в. утратили свое первоначальное значение и превратились в обычные увеселения по случаю семейного торжества.

Обрядами сопровождались в крестьянской семье похороны и поминки. Умершего после обмывания и одевания клали в димавту, или трупу (гроб), которую ставили на стол или на лавку, головой к «куту». По обычаю рубаху и другую одежду «на смерць» пожилые люди заготовляли заранее и давали наказ, как их одеть и что положить с ними в гроб. Умерших девушек украшали венком из цветов, как невест. Хоронили обычно на второй или, реже, на третий день после смерти, после многочисленных причитаний и прощаний. Участники похорон по приглашению ближайших родственников покойного в тот же день собирались в его доме на поминки за специально приготовленным столом. По истечении шести дней после смерти проводились шасцты, а через сорок дней (<сарачыны) и через год (гадавши) вновь устраивались поминки по умершему. Кроме этого, ежегодно справляли дни всеобщего поминания радзщеляу и всех умерших родственников - так называемые дзяды. Таких дней в году было четыре. Главным поминальным днем считалась радутца, отмечавшаяся во вторник после пасхальной недели. Таким образом, в семейной обрядности белорусов дореволюционного времени в некоторой степени сохранялись дохристианские верования и обряды.

Кроме семейных праздников и обрядов (свадьба, родины, поминки), отмечались и все важнейшие праздники годового круга - каляды (рождество), вялтдзенъ (пасха), сёмуха (семик) и др.

К остаткам ранних религиозных воззрений в семейном быту дореволюционного белорусского крестьянина относилась и вера в силу заговора и различные знахарские средства. Этому способствовали социально-экономические условия, в которых жило белорусское крестьянство до революции, и почти полное отсутствие организованной медицинской помощи на селе. Неудивительно, что «медицинскую помощь» стремились монополизировать знахари и шептухи. В белорусском фольклоре известно множество заговоров и заклинаний (замоу, шэптау) от различных болезней. Наряду с этим широко использовались рациональные средства народной медицины (лечение настоями и отварами трав и кореньев и т. д.).

В семейном быту белорусского крестьянства вплоть до революции сохранялись некоторые черты патриархального быта феодальной эпохи. С развитием капитализма в деревне изменились имущественные отношения членов семьи. Уход отдельных членов семьи на заработки в город порождал у них стремление к независимости. Патриархальные устои под воздействием новых капиталистических отношений постепенно рушились. В деревню более интенсивно проникали элементы культуры города, многие пережитки исчезали или утрачивали свой первоначальный смысл.

Белорусская рабочая семья, сложившаяся в основном в эпоху капитализма, менее, чем крестьянская, подверглась воздействию частнособственнических стремлений. Карл Маркс отмечал, что крупная капиталистическая промышленность в рабочей среде «создает экономическую основу для высшей формы семьи и отношения между полами» 1 . Нельзя забывать о специфических условиях, в которые была поставлена рабочая семья. Это прежде всего безработица и материальная необеспеченность. «...Машины,-указывал К. Маркс, - распределяют стоимость рабочей силы мужчины между всеми членами его семьи» 2 . При системе капиталистической эксплуатации даже все работающие члены семьи, включая женщин и подростков, получали ровно столько, чтобы кое-как свести концы с концами.

В среде белорусских рабочих к концу XIX в., так же как и в среде крестьянства, бытовала малая семья. С родителями часто оставался жить младший женатый сын или младшая дочь с мужем-приймаком. Большинство семейных коллективов состояло из трех-шести человек. Внутрисемейные отношения в рабочей среде отличались от крестьянских. Это, в частности, сказывалось в том, что положение членов семьи было более равноправным. Главой дореволюционной белорусской рабочей семьи, как правило, был мужчина: отец, старший сын. Женщина чаще всего стояла во главе семейного коллектива только там, где не было взрослых лиц мужского пола. Когда старший сын подрастал, он становился главой семьи и фактически являлся главным добытчиком, кормильцем. В его непосредственном ведении находилась семейная касса. Глава рабочей семьи при решении важнейших вопросов советовался со всеми взрослыми членами семейного коллектива. Обычное право требовало от него заботы обо всех домашних, трезвого поведения, гуманности и т. п.

Если положение женщины в рабочей среде в семье было относительно более сносным, чем в крестьянской, то в хозяйственном отношении оно оставалось очень тяжелым. Женщина-работница была обязана заботиться о домашнем хозяйстве, детях при полном отсутствии яслей, детских садов и т. п. Политических прав она фактически не имела.

Администрация фабрик и заводов совершенно не заботилась об охране прав материнства. Рожать в больнице или пригласить акушерку на дом жены рабочих не имели возможности. Роды принимали обычно повивальные бабки. Из-за отсутствия отпусков по беременности работницы иногда рожали прямо у станка. Семейное законодательство царской России признавало только церковный брак. Супруги, жившие «без венца», преследовались, а их дети считались «незаконнорожденными» и лишались многих гражданских прав. В среде дореволюционных белорусских рабочих встречались единичные факты, когда семья создавалась без церковного йенчания. В этом сказывалось некоторое проявление атеизма.

Приданое тоже не имело такого решающего значения, как у крестьян. Отсутствие его редко служило препятствием к заключению брака. В среде рабочих бытовала, например, известная белорусская пословица: «Не з часагам (приданым) жыць, а з м1лым чалавекам».

Сватовство в среде белорусских рабочих сохранялось больше по традиции. Дочери рабочих часто трудились на производстве, в меньшей степени, чем девушки-крестьянки, находились в экономической зависимости от отца и поэтому были более самостоятельны в выборе жениха. Свадебная обрядность белорусских рабочих не была однородной. В семьях потомственных рабочих наблюдалось меньше черт традиционной крестьянской свадьбы. Иногда ее справляли в виде товарищеской пирушки. Больше элементов традиционного белорусского «вяселля» можно было обнаружить в среде рабочих, сохранивших связь с деревней. Здесь свадьба обычно не обходилась без свата, одаривания молодых и других традиционных обрядов свадебного цикла. Венчание было обычным явлением. Свадебное пиршество чаще устраивали в воскресные или другие праздничные (в томчисле и религиозные) нерабочие дни. Наиболее передовые рабочие изредка приурочивали свадьбу к революционным праздникам, особенно ко дню 1 Мая.

Обрядность, связанная с рождением и похоронами, была во многом аналогична крестьянской. В потомственных пролетарских семьях нередко хоронили без попа. В этом проявлялись революционные традиции и атеизм передовой, наиболее революционной части рабочих. «Нередко приходилось,- вспоминает один старый белорусский рабочий,- провожать в последний путь борцов за дело народа. Хоронили их по-рабочему, без попа, с пением «Вы жертвою пали», с траурным митингом у гроба» 1 .

На формирование семейной обрядности белорусского рабочего помимо крестьянских обычаев и обрядов заметное влияние оказывали традиции русских и украинских рабочих. Пролетариев сплачивали совместный труд на производстве, общая классовая борьба против эксплуататоров и самодержавия. Поэтому отношения в рабочих семьях строились на основе взаимопомощи, дружбы и товарищества.

За годы Советской власти коренным образом изменился семейный быт белорусского крестьянства и рабочих, повысился культурный уровень семьи, изменились многие семейные обычаи и обряды.

Как известно, подавляющее большинство современных белорусов являются потомками крестьян. И если отбросить в сторону либеральные мифы о счастливой и зажиточной жизни крестьян Западных губерний России (куда относилась и территория современной Беларуси), то на поверхность выступает крайняя нищета, неустроенность крестьянских хат и периодический голод.

Еще в середине XIX века группа офицеров русской армии по заданию Генерального штаба стала составлять сборники «Материалов для географии и статистики России» по всем губерниям. Не исключением являлись и западные (белорусские) регионы. Брест-Литовск в ту пору являлся уездным центром Гродненской губернии, сборник по которой содержит подробные сведения по ее истории и статистике. Подполковник Генерального штаба П.О. Бобровский провел детальное исследование и в 1863 году оставил солидное описание быта крестьянского населения губернии, выдержки из которого приводятся ниже.

Прежде всего, коснемся устройству крестьянской избы. Большинство крестьянских домов строилось без дымовой трубы, следовательно, вся копоть и сажа проникала внутрь помещения. «… Крестьяне живут в низких, полуразрушенных и закоптелых хатах, в которых вместе с копотью и нечистотами скрывается … тьма недугов - лихорадки, горячки, ломоты, язвы и т.п. Да и в жилищах с дымовыми трубами бывает также грязно и неопрятно и душно, как и в курных. Зимой, вместе с семьей крестьянина, в избе помещаются телята, ягнята, поросята и куры, а все это еще больше увеличивает нечистоту и поддерживает тяжелый и отвратительный воздух », - писал П.О. Бобровский.

на фото слева - крестьянка, фото примерно 1890г.

В таких жутких, с позиции современного человека антисанитарных условиях, крестьянские семьи жили практически в полной нищете. Вот как описывал подполковник Бобровский их рацион: «Пища крестьян состоит из хлеба, огородных овощей, молока, мяса и грибов; она груба и неприхотлива. Хлеб из ржаной и дурно просеянной муки, вообще вкусный и здоровый; у бедных хлеб делают с примесью ячменя и картофеля; мякина - необходимый спутник крестьянского хлеба. Щи - необходимое кушанье, делаются из кислой серой капусты и приправляются овсяной или ячменной крупой; борщ из бураков, кашица - похлебка из круп, приправленная луком. Картофель в разных видах, горох, чечевица, огурцы, редька и разные пироги. Сало в большом употреблении, им приправляются все кушанья; по праздникам едят овечье мясо, а иногда копченую говядину. Жареное - гусь, поросенок - на крестьянском столе попадается весьма редко.

… Редьку едят с квасом и луком, огурцы употребляют соленые. При недостатке хлеба и овощей едят картофель, который составляет важнейший суррогат в крестьянской пище; неурожай на картофель тяжело ложится на беднейших, которые, за недостатком хлеба, кормятся картофелем круглый год. В постные дни рыбу не употребляют, а едят весной крапиву, щавель, а зимой - что попало».

Самый тяжелый период для крестьян был весной, когда старые запасы уже закончились, а нового урожая еще не было. Особенно больно ударял этот период по наиболее слабой, беднейшей части крестьянства. Как писал Бобровский, «беднейшие пекут хлеб с двойной примесью мякины: высушенные листья папоротника, вереска, копытника, березовая кора и разные коренья, положенные в хлеб, делают его невкусным и весьма тяжелым для пищеварения».

Как отмечала в своей работе О.Н. Иванчина, «для решения продовольственного вопроса для выпечки хлеба предлагалось также использовать винную барду - оставшееся от винокурения зерно. На винокурнях её обычно выбрасывали либо отдавали на корм скоту. … Утверждалось, что в качестве добавки к хлебу из ржаной муки может использоваться также солома из муки, которой в тесте должно быть не более ⅓. Такой хлеб был хуже, чем с использованием барды, но намного лучше, чем хлеб с мякиной, лебедой, дубовыми желудями, древесной корой, исландским или оленьим мхом. Оба вида хлеба (с винной бардой либо с соломенной мукой) Медицинская комиссия при Министерстве внутренних вел и Вольном экономическом обществе сочла здоровыми и могущими заменить обычный ржаной хлеб в борьбе с голодом ».

Но больше весеннего голода по крестьянам било пьянство. Если более зажиточный крестьянин оставлял у себя необходимое для пропитания своей семьи количества хлеба, остальное продавал на ярмарке, а на вырученные средства покупал другие товары, то большинство остальных крестьян попросту пропивали. Как писал Бобровский, «вырученные деньги пропиваются в корчме, которые распространены в огромном количестве по всем местечкам и на дорогах. Водку любят пить не только мужчины и женщины, но и дети, едва достигшие 12 лет. В корчме мужик готов пропить все … Водка сделалась такой неизбежной принадлежностью крестьянского быта, что каждый работник выговаривает себе у наемщика одну или две рюмки водки ежедневно, сверх условленной платы. Без водки или, как здесь говорится, без «магарыча», крестьяне не обойдутся при заключении каких-либо условий и сделок ».

на фото справа - П.О.Бобровский

Распорядок дня обычной крестьянской семьи был таков: отход ко сну зимой в 22 вечера и подъем уже в 5 утра, летом подъем с восходом солнца. «Обедают в 6 часов утра, в 12 часов полдничают, а часов в 8 вечеряют. Взрослый мужчина съедает в день 3 фунта (1 фунт около 454 грамм) хлеба и 2 кварты пресной, и 2 кварты (1 кварта - 0,9 л) кислой похлебки; женщина - 2 фунта хлеба и похлебки несколько менее; на пятилетнего ребенка полагается ½ фунта хлеба ».

По материалам сборника «Материалы для географии и статистики России. Гродненская губерния» (С.-Петербург, 1863), статьи О.Н. Иванчиной «Социально-экономическое развитие Малоритского района в составе Российской империи (1795-1917 гг.)». Вестник БрГУ, 2015, № 2.